Лев Безыменский: Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Можно себе представить, каково было удивление Вайбеля (он продолжал оставаться главным связным между Вольфом и Даллесом), когда на следующий день барон Парилли сообщил ему, что 23 апреля на швейцарскую границу прибудет Вольф, а с ним подполковник генштаба Виктор фон Швейнитц.

Что же внезапно изменилось? Почему вдруг Фитингоф, столь долго возражавший против капитуляции, послал не только Вольфа, но и своего представителя, да еще с письменными полномочиями для подписания капитуляции? Вайбель склонен искать ответ в энергии Вольфа. Однако он забывает о другом, более существенном обстоятельстве. Уже две недели продолжалось наступление союзников в Северной Италии и вырисовывались «клещи»: 8-я англо-американская армия продвигалась по восточному побережью, в то время как 5-я американская армия шла на Болонью. 19-го в городе вспыхнуло восстание, через два дня закончившееся победой. Вот почему по инициативе посла Рана 22-го в штабе Фитингофа в городке Рекоаро на экстренное совещание собрались все военные руководители, а также сам Ран и гаулейтер Тироля Франц Хофер. Собравшиеся уговаривали Фитингофа действовать пока не поздно и спасать то, что еще можно было спасти. Фитингоф уступил, однако снабдил Швейнитца такими полномочиями, которые весьма ограничивали его действия, повторяя все былые требования — от «почетной капитуляции» вплоть до использования немецких войск «для поддержания порядка». Вдобавок Фитингоф устно проинструктировал Швейнитца — ничего не подписывать, пока «действует немецкое правительство»!

Не забудем: Даллес в этот момент не имел права поддаваться ни на какие маневры с немецкой стороны, ибо ему вообще было запрещено — иметь с ней какие-либо дела. Если раньше он мог лишь предполагать, какие тяжелые последствия имели его интриги для отношений внутри союзного лагеря, то теперь он все знал точно. Во-первых, еще 9 апреля Лемнитцер прислал Даллесу в Берн телеграмму, в которой настойчиво предупреждал, чтобы он не давал повода немцам утверждать, что «ведутся переговоры». 11 апреля Лемнитцер и Эйри писали ему же, что немцы преследуют цель вбить клин между союзниками и ведут сложную игру. 13 апреля Лемнитцер разъяснял Даллесу: «Мы считаем вполне возможным, что в любом случае немцы будут стараться внести беспокойство в лагерь союзников». Наконец, 15 апреля Даллес выезжал в Париж для встречи с Доновеном, который посвятил его во все подробности разыгравшегося конфликта. Но тем не менее он потребовал от Даллеса — вопреки указаниям из Вашингтона и Лондона — продолжения его контактов с Вольфом и быстрейшего осуществления капитуляции группы армий «Ц». Доновен изложил и причины: необходимо как можно скорее войти в Северную Италию, пока ее не освободили коммунистические партизанские отряды, и еще быстрее захватить Триест — до того, как он будет освобожден войсками маршала Тито…

Как видим, последовательность удивительная — последовательность политики антикоммунистов, одержимых своими идеями, идущих на обман не только «инакомыслящих», но и друг друга. К примеру, Даллес прекрасно знал, что капитуляция в Северной Италии не будет иметь никаких последствий для Триеста. Ведь Вольф лично проинформировал Даллеса, что Триест исключен из сферы группы армий «Ц» и, следовательно, даже если Фитингоф капитулирует, Триест не будет сдан американцам. Еще меньше реальности было в предположении, что если не произойдет капитуляция, то немцы останутся оборонять район Венеции, а советские войска из Венгрии (!) и Югославии войдут в Триест. Как говорится, у страха глаза велики. Но чего не случается с людьми, когда они одержимы антикоммунистическим фанатизмом!

Из указаний Доновена Даллесу было ясно, что он должен продолжать свои действия. Именно поэтому пришедший к нему приказ об отмене операции «Санрайз» не произвел на него особого впечатления. В прямое нарушение своего служебного долга Даллес принял делегацию, состоявшую из Вайбеля, Хусмана и Парилли, которая изложила ему суть новой миссии Вольфа. Последний к этому времени расположился на швейцарской территории в ймении Вайбеля близ Люцерна. Даллес же, несмотря на приступ подагры, приехал в Люцерн. Присутствовал и помощник Даллеса Геверниц. В результате совещания Даллес решил направить в Казерту телеграмму, в которой предлагал (вопреки директиве!) возобновить переговоры. 25 апреля из Казерты пришел весьма неопределенный ответ, из которого явствовало лишь одно: «парламентеры» Швейнитц и Веннер могут ждать в Люцерне. Познакомившись с этим ответом, Вольф решил вернуться в свой штаб (ведь боевые действия на фронте продолжались полным ходом) и попытаться осуществить «одностороннюю капитуляцию», т. е. без согласия на это союзного командования.