Питер Акройд - Мятежный век. От Якова I до Славной революции

«Милорд, из любви, которую я питаю к одному из ваших друзей, пишу, чтобы охранить вас. Советую, если вам дорога жизнь, изобрести предлог не присутствовать на заседании парламента…» Так начиналось это письмо. Затем аноним продолжил уточнением, что присутствующие в парламенте «получат страшный удар, но не увидят, кто их ранит». Монтигл тут же отправился в Уайтхолл с письмом в руке. Он нашел Роберта Сесила, уже получившего титул графа Солсбери. Он ужинал с несколькими членами Тайного совета.

Монтигл вызвал Солсбери в соседнюю комнату и показал ему полученное послание. Поначалу граф был склонен считать дело ложной тревогой, но, посоветовавшись с коллегами, стал обсуждать возможность нанести «страшный удар» при помощи черного пороха. Лорд-камергер граф Саффолк в малейших подробностях знал помещение парламента, в частности, ему было известно об обширных сырых подвалах под зданием. Он и другие члены Тайного совета согласились, что подвалы нужно обследовать до начала сессии, которую еще раз перенесли на 5 ноября, однако они не хотели действовать слишком поспешно, чтобы не спугнуть заговорщиков.

Король развлекался охотой в Ройстоне. Когда в начале ноября он вернулся в столицу, ему показали письмо. Яков сразу согласился, что имеется в виду «какая-то хитрость с огнем и порохом». Во второй половине дня в понедельник 4 ноября Саффолк и Монтигл начали свое обследование под предлогом, что ищут какое-то королевское имущество. Дверь подвала открыл Гай Фокс.

Саффолк. Кому принадлежит этот уголь и хворост?

Фокс. Мистеру Томасу Перси. Он пансионер его величества.

Томас Перси, конечно, был известным католиком, да еще во времена, когда существовал страх перед недовольством католического населения. Король приказал провести дальнейший и более тщательный осмотр. В одиннадцать часов вечера в подвал спустился член магистрата Вестминстера сэр Томас Ниветт с несколькими солдатами. Дверь снова открыл Гай Фокс. Ниветт начал разбрасывать уголь, вязанки хвороста, и тут обнаружились бочонки с порохом. Фокс не делал попыток бежать или сражаться. Он признал, что следующим утром намеревался взорвать обе палаты парламента вместе с королем. По-видимому, Фокс приготовился зажечь запальный фитиль, затем бежать в Уоппинг, чтобы сесть там на судно, отправляющееся во Францию, в Гравлин. Когда позже, во время официального допроса Тайным советом, его спросили, зачем было заготовлено так много пороха, он ответил, что хотел «доставить шотландских нищих обратно в родные горы». Королю доложили о поимке Фокса, и Яков возблагодарил Бога за свое чудесное спасение.

Однако весьма вероятно, что чудо здесь вовсе ни при чем. Фрэнсис Трешем и лорд Монтигл могли договориться по поводу письма, чтобы добиться благосклонности короля. Кроме того, выдвигалось предположение, что сам Солсбери знал о заговоре, но позволил делу развиваться, чтобы поймать католиков с поличным. Это маловероятно, но полностью этой возможности исключать нельзя.

Слухи об аресте Фокса и провалившемся заговоре быстро разлетелись по городу. Роберт Кейтсби и другие заговорщики бежали из Лондона в надежде создать условия для восстания католиков, однако дворяне католического вероисповедания не были готовы совершать самоубийство. Тогда главные беглецы укрылись в Голбич-Хаусе на границе графства Стаффордшир. Там случайная искра или отскочивший уголек подожгли порох, который они привезли с собой. Двое-трое получили ранения и посчитали, что этот несчастный случай — знак Божьего гнева. Один из них выкрикнул: «Будь проклят этот день!» Потом они на коленях молились перед образом Богоматери. Шериф Вустера уже напал на их след. Его люди окружили дом и открыли огонь по находившимся внутри. Некоторых убили, а раненых повезли обратно в Лондон. Кейтсби оказался среди застреленных.

Других участников заговора нашли в течение нескольких последующих дней. 27 января 1606 года Гая Фокса и еще семь человек доставили на судебное разбирательство в Вестминстер-Холл, где все, кроме одного, заявили о своей невиновности. Через несколько дней их казнили. Иезуиты, которые попустительствовали, если не потворствовали заговору, достаточно скоро тоже оказались на плахе. Так завершился «Пороховой заговор». Семь лет спустя обнаружилось, что в кабинете библиофила и антиквара Роберта Коттона хранятся некоторые части мощей заговорщиков, включая палец руки, палец ноги и фрагмент ребра.

Сам король, несмотря на чудесное спасение, не обрел покоя. Венецианский посланник докладывал, что «Яков в страхе, нигде не появляется и не обедает в обществе как обычно. Он живет в самых дальних комнатах, окружив себя исключительно шотландцами». Король казался подавленным и мрачным, иногда давая выход своему гневу в отношении католиков. «Мне, конечно, придется обагрить руки их кровью, — говорил он, — пусть и совершенно против моей воли». До такого дело не дошло.