Петр Люкимсон - Царь Ирод

В лице Ирода мы словно видим исполнение этого пророчества. Потомок Исава, он в итоге воцарился над евреями — потомками Иакова. Так что, если бы автор этой книги был мистиком, он позволил бы себе предположить, что в Ироде не просто текла кровь прирожденного охотника Исава — он был прямым перевоплощением его мятежной души, в которой удивительным образом совмещались самые противоположные, казалось, несовместимые друг с другом качества.

Вдобавок ко всему Ирод, как и Исав, был очень красив, и если ему что-то и мешало в собственной внешности, то только рост. Некоторые исследователи исходя из намеков Флавия и Николая Дамасского утверждают, что Ирод вообще был низкорослым, чуть выше 50 футов (то есть порядка 1,55—1,6 метра). Однако, вероятнее всего, это было не так. Рост Ирода, по всей видимости, достигал 1,65—1,7 метра, то есть среди евреев того времени считался средним или даже чуть выше среднего, однако заметно уступал среднему росту бойцов отборных когорт римских легионов — 1,75 метра. В глазах такого «человека тела», каким был Ирод, малый рост был существенным недостатком. Арье Кашер убежден, что Ирод в душе всегда завидовал всем, кто был выше его ростом, и зависть эта порой переходила в патологическую ненависть.

Незадолго до назначения стратегом Галилеи Ирод женился на некоей жительнице Иерусалима, «простолюдинке», как называет ее Флавий, по имени Дорис. Это вряд ли был брак по любви, так как невесте к дню свадьбы едва исполнилось 13 лет — минимальный возраст, с которого еврейская традиция разрешает выдавать девочек замуж.

Скоропалительность брака наводит на мысль, что соглашение о нем было заключено отцами молодоженов еще много лет назад, во время рождения Дорис, и они лишь ждали, когда та войдет в брачный возраст.

По поводу происхождения Дорис между историками также идут споры, основанные исключительно на домыслах и спекуляциях. Ее греческое имя не оставляет сомнений, что она была из эллинизированной семьи, а вот тот факт, что Дорис вдобавок была уроженкой Иерусалима, наводит на мысль, что по крови она все же была еврейкой. Хотя бы по той причине, что потомков идумеев в столице Иудеи в тот период почти не было. В пользу этой версии говорит и ее простое происхождение — как уже упоминалось, для знатного еврея в те годы было просто немыслимо выдать дочь замуж за потомка прозелитов из идумеев.

Брак с «настоящей» еврейкой был для Ирода чрезвычайно важен, так как наконец делал его и его будущих детей в глазах окружающих евреями не только де-юре, но и де-факто и, таким образом, безусловно, был огромным шагом вперед в его укоренении в еврейском обществе.

Вместе с тем было бы нелепо предполагать, что Дорис была уж совсем «безродной», девушкой «от сохи». Скорее всего, она была дочерью какого-то мелкого царедворца, с которым приятельствовал Антипатр.

Назначив старшего сына стратегом Иерусалима, а младшего — Галилеи, Антипатр вроде бы четко обозначил, что главным своим наследником считает Фазаила, а не Ирода.

Это решение отца явно бередило душу Ирода — он не желал смириться с тем преимуществом, которое отец отдавал брату, подобно тому как сильный и ловкий Исав не мог смириться с тем, что главное отцовское благословение досталось тихоне Иакову. Ирод с детства всюду и во всем хотел быть первым, и никакая другая роль его не устраивала.

Однако если задуматься, то назначение в Галилею было куда более ответственным, чем в Иерусалим. Если в Иерусалиме было относительно спокойно, то Галилея бурлила и положение в ней никак не могло устроить наместника Сирии Секста Цезаря — близкого родственника самого Гая Юлия Цезаря.

Основную головную боль для Рима в Галилее представляли те, кого Иосиф Флавий называет «разбойниками». Их «шайки» сновали по всей области, нападали на идущие в Сирию и возвращавшиеся оттуда торговые караваны, грабили деревни и города, а время от времени совершали и отчаянные вылазки против римских гарнизонов в самой Сирии. В результате за Галилеей прочно закрепилась репутация «бандитского округа», сохранявшаяся еще в течение многих десятилетий. Отголоски такого отношения к Галилее можно найти и в Талмуде, и в Новом Завете: «Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1:46).

Навести порядок в Галилее, обезопасить ее дороги, города и веси, заставить жителей платить причитающиеся налоги было совсем непростой задачей. Решить ее — значило завоевать расположение римлян, и молодой стратег с энтузиазмом принялся за дело.