Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Тимоти Гартон Эш замечает, что по сравнению с событиями в других восточноевропейских странах «по своему непосредственному результату (переход власти от одной шайки коммунистов к другой)» случившееся в Румынии «было наименее революционным явлением из всех». Гартон Эш сохраняет достаточную привязанность к идеалу революции, чтобы предлагать распространить диапазон применения понятия в том числе на «современные, ненасильственные переходы государственной власти» в рамках «нового типа революции, качественно отличной от якобинско-большевистского образца 1789 и 1917 годов». См.: Garton Ash, ‘A Century of Civil Resistance: Some Lessons and Questions’, in Adam Roberts and Timothy Garton Ash (eds.), Civil Resistance and Power Politics: The Experience of Non-Violent Action from Gandhi to the Present (Oxford University Press, Oxford, 2009), pp. 371–390, esp. pp. 375–377.

Международное (западное) вмешательство сыграло роль также и в реконфигурации карты бывшей Югославии, особенно в случае Косово, которое в коммунистической Югославии имело статус «автономной области» Сербской республики. Чарлз Кинг замечает: «Косово — первый случай на посткоммунистическом пространстве, когда вновь обретшее независимость государство (1) получило де-факто независимость в большой степени благодаря вмешательству извне, (2) имеет границы, отличающиеся от административной единицы существовавшей ранее федерации, и (3) получило достаточно широкое признание де-юре». См.: King, Extreme Politics: Nationalism, Violence, and the End of Eastern Europe (Oxford University Press, New York, 2010), p. 127.

По официальным данным, численность жертв столкновений между демонстрантами и армией в Румынии составила 1033 человека убитыми и 2833 ранеными. См.: Robin Okey, The Demise of Communist East Europe: 1989 in Context (Hodder Arnold, London, 2004), p. 97.

См.: Christopher de Bellaigue, Patriot of Persia: Muhammad Mossadegh and a Very British Coup (Bodley Head, London, 2012).

Ervand Abrahamian, ‘Mass Protests in the Iranian Revolution, 1977–79’, in Roberts and Garton Ash (eds.), Civil Resistance and Power Politics , pp. 162–178, at p. 166.

Там же, pp. 166–167.

Там же, p. 168.

Там же, pp. 173–174. См. также: Charles Tripp, The Power and the People: Paths of Resistance in the Middle East (Cambridge University Press, Cambridge, 2013), pp. 77–82.

Abrahamian, ‘Mass Protests in the Iranian Revolution’, p. 177.

Там же, pp. 174–177.

Jeremy Bowen, The Arab Uprisings: The People Want the Fall of the Regime (Simon & Schuster, London, 2012), p. 25.

Sudarsan Raghaven (for the Washington Post ), ‘Powerful elite cast a shadow over reforms in Yemen’, republished in Guardian Weekly , 22 February 2013. Йеменское отделение «Аль-Каиды» было также одним из наиболее опасных в регионе.

Farhad Khosrokhavar, The New Arab Revolutions That Shook the World (Paradigm, Boulder and London, 2012), p. 154. Автор отмечает, что «Аль-Джазира не только стала голосом арабского общественного мнения, но в буквальном смысле участвовала в его формировании, предоставляя платформу для свободы слова». Далее у Хосрохавара: «Разумеется, финансируемая катарским капиталом Аль-Джазира теряет остроту и становится намного менее резкой и критически настроенной, как только речь заходит о Саудовской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратах. Тем не менее она сыграла одну из ведущих ролей в привлечении внимания общества к важнейшим проблемам арабского мира и развитии способностей к критической оценке и глубокому осмыслению».

David Gardner, Preface to the Paperback Edition of Last Chance: The Middle East in the Balance (Tauris paperback, London, 2012), p. xxi.

Khosrokhavar, The New Arab Revolutions That Shook the World , p. 267.

Bowen, The Arab Uprisings , p. 293.

Khosrokhavar, The New Arab Revolutions That Shook the World , pp. 91–93.

Это статья Оливье Руа под (весьма сомнительным) названием «There Will Be No Islamist Revolution», Journal of Democracy , vol. 24, No. 1, 2013, pp. 14–19, at p. 15. Напротив, Юджин Роган подчеркивает «мощь ислама» как вдохновляющей силы, заставляющей арабов верить в то, что они могут «свергнуть автократов и стать в один ряд со сверхдержавами». (Rogan, The Arabs: A History , Penguin, London, 2010, at p. 497; см. также pp. 498–550.) Но если не считать отношения к Западу и в еще большей степени к Израилю, ислам разобщает в той же мере, в какой объединяет. Как и во всех основных мировых религиях, в нем присутствует множество различных течений. Уже давно было сказано, что в арабском мире демократия отсутствует, но, как подчеркивает Альфред Степан, при всей возможной справедливости такого обобщения оно не говорит о том, что ислам и демократия несовместимы. Демократия существует в преимущественно мусульманских странах (наиболее успешным примером является, вероятно, Турция), и как минимум 435 миллионов мусульман живут в условиях демократического строя, если считать и «хрупкие», и «неустойчивые» случаи. В эволюционирующей мировой культуре не застрахован от изменения и ислам как таковой. См.: ‘The World’s Religious Systems and Democracy: Crafting the «Twin Tolerations», in Stepan, Arguing Comparative Politics (Oxford University Press, Oxford, 2001), pp. 213–253, esp. p. 237.