Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Уже в 1933 году Гитлер при активной помощи главного нацистского пропагандиста Йозефа Геббельса инициировал бойкот магазинов и компаний, принадлежавших евреям. Увольнения евреев (которых определяли по «расовым», а не религиозным критериям) затронули всю сферу культуры и образования. К 1934 году по причине своего еврейского происхождения или несогласия с фашистской идеологией были изгнаны с работы 1600 из примерно 5000 университетских преподавателей [858]. Все это происходило при широком участии поощряемых верхами рядовых граждан. Поскорее избавиться от профессоров-евреев и антифашистов требовала значительная часть студенчества. Идеология режима впитывалась народом все больше и больше. Как-никак Гитлер обладал «одним великим даром: умением поднимать словом тóлпы» [859].

Многие из сторонников Гитлера с нетерпением ожидали, когда он установит диктатуру, и теперь он мог продвигаться в этом направлении намного быстрее. Единственной угрозой его полному господству был потенциальный альянс между консервативными силами армии, особенно в свете нарастающего недовольства высшего офицерства притязаниями со стороны СА — военизированной организации фашистской партии, в которой состояло 4,5 миллиона человек. Теперь они не довольствовались только арестами, избиениями и убийствами евреев, коммунистов и социал-демократов. Под руководством амбициозного лидера Эрнста Рема они, судя по всему, собирались поставить себя над армией. В сложившейся ситуации Гитлер принял решение разгромить руководство СА. Это была не просто кратковременная уступка армии: он уже начал сомневаться в лояльности Рема и исходил в том числе и из собственных интересов. Рем был арестован и расстрелян. Преторианская гвардия Гитлера, СС, до этого подчинявшаяся СА, теперь стала вышестоящей по отношению к последней, которая «превратилась скорее в военно-спортивную организацию» [860]. Выяснение отношений с СА происходило в июле 1934 года, и тогда же Гитлер разбирался с потенциальной угрозой, исходившей из совершенно другого источника. Практически одновременно с ликвидацией верхушки СА произошли убийства нескольких видных консервативных деятелей, в том числе бывшего канцлера, генерала Курта фон Шлейхера и его жены. Однако Гитлер и Геббельс делали акцент на усмирении СА, представляя чистку как героическое усилие по предотвращению переворота, который замышлял Рем и который ввергнул бы Германию в череду потрясений. Многие немецкие обыватели приняли это сомнительное утверждение на веру и стали считать Гитлера спасителем Германии от неминуемого хаоса.

Тем не менее на момент смерти Гинденбурга в августе 1934 года Гитлер еще не достиг положения полноправного «фюрера нации». Когда Гинденбург был уже на смертном одре, Гитлер продавил важное конституционное изменение, согласно которому после смерти президента эта должность совмещается с должностью канцлера рейха. Поскольку Верховным главнокомандующим вооруженными силами являлся президент, это означало, что Гитлеру передается важнейшая часть конституционных полномочий. Его будущий официальный титул гласил — «Фюрер и Рейхсканцлер» [861]. С этого момента его власть стала еще более абсолютной, а идейные цели — яснее. Себялюбцем Гитлером руководила не только жажда власти. Он был еще и «идеологом непоколебимой убежденности» [862]. Его расовой интерпретации исторических событий сопутствовала пылкая вера в решающую роль «великой личности» в истории. Гитлер был страстным почитателем прусского монарха восемнадцатого века Фридриха II (Фридриха Великого). В глазах Гитлера он являлся блестящим олицетворением величия, поскольку сочетал абсолютную власть внутри своей страны с военными успехами за ее пределами, значительно расширил территорию государства и сделал Пруссию ведущей военной державой Европы. В конце Второй мировой войны, когда неминуемое поражение нацистской Германии было уже совершенно очевидным для всех, Гитлер продолжал черпать вдохновение из подаренной ему Геббельсом «Истории жизни Фридриха II Прусского» Томаса Карлейля [863].

К 1934 году к Гитлеру обычно обращались «Мой фюрер», хотя в подавляющем большинстве случаев, разговаривая с нацистскими лидерами, сам он называл их по фамилии. Он прилагал намного больше усилий к созданию своего имиджа, чем к выработке политического курса. Исключение составляли только темы, которыми он был особенно одержим: ликвидация еврейского влияния (в конечном итоге превратившаяся в политику истребления евреев как таковых), наращивание германской военной мощи и международная политика (речь о которой пойдет в следующей главе). Единственным, в чем система была не столь тоталитарной, стали острые дискуссии по другим вопросам, происходившие среди непосредственных подчиненных Гитлера. Следуя самым общим указаниям фюрера, они старались сделать именно то, что, по их мнению, должно ему понравиться. Такое положение дел скорее способствовало дальнейшему укреплению его огромной власти, хотя трудно назвать эффективным руководителя, который делает себя недосягаемым, непредсказуемо вмешивается в происходящее, склонен к пространным монологам и не интересуется деталями принимаемых решений [864].