Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Главным механизмом укрепления авторитета и поддержания власти Муссолини служил культ лидера. Яркий оратор, Муссолини еще в середине 1920-х говорил о предполагаемой пользе «сильной руки» и об установлении «порядка». Как заметил Кристофер Дагган, «после смуты нескольких предыдущих лет миф о „порядке“ завораживал. По иронии судьбы, именно те, кто был главным зачинщиком беспорядков и кто сделал больше всех остальных для подрыва веры в правосудие и дискредитации государственной власти, стали главными выгодоприобретателями всеобщей тоски по стабильности» [840]. Идея популяризации образа великого Муссолини исходила тогда от фашистской партийной организации. Таким образом, сама партия, которая была менее популярна по сравнению с дуче, рассчитывала погреться в лучах его славы. Однако наряду с этим культ Муссолини позволил ему дистанцироваться от хулиганствующих чернорубашечников и в целом давал возможность перекладывать ответственность на других, когда что-то шло не так. Как отмечает Дагган, в 1930-х годах неудачи фашизма постоянно «приписывали некомпетентному, коррумпированному или вероломному окружению дуче, а сам Муссолини представал не имеющим представления о грехах окружающих или же великодушно прощающим их» [841].

Даже итальянский журналист, желавший видеть фашизм более монолитным, признавал наличие в нем «разных течений» и то, что «единственным объединяющим элементом был миф о лидере и его презюмируемой непогрешимости» [842]. В 1930-е годы в этот миф постепенно стал верить и сам Муссолини, сказавший: «Я не совершил ни одной ошибки, доверяясь своему инстинкту; прислушиваясь к голосу разума, я всегда впадал в заблуждения». Ставить «инстинкт» выше разума было вообще характерным для фашизма [843]. Тем не менее между итальянским и германским фашизмом существовали важные различия. Если в мировоззрении Гитлера центральное место занимал антисемитизм, то в случае Муссолини это было не так. С 1932 по1935 год пост министра финансов в его правительстве занимал еврей, а представленность еврейской национальности в его партии с первых дней ее существования была непропорциональна велика [844]. Вопрос о еврейском влиянии на итальянское общество приобрел остроту только на фоне укрепления дружбы с нацистской Германией в конце 1930-х годов, и осенью 1938 года были приняты дискриминирующие евреев законы [845].

Когда на завершающих этапах Второй мировой войны стало очевидным, что Италия идет к поражению, муссолиниевское «презрение к врагу» «распространилось и на его сторонников» [846]. Его былая популярность быстро пошла на убыль, когда оказалось, что все военные лишения были совершенно ни к чему. В 1945 году Муссолини вместе с его любовницей Клареттой Петаччи схватили партизаны-коммунисты. Их расстреляли, а трупы подвесили за ноги и выставили на всеобщее обозрение. О том, насколько был популярен Муссолини, мгновенно забыли. Присутствовавший при этом молодой журналист подытожил мгновенный переход от восхвалений к проклятиям в адрес низложенного лидера словами о «тирании, основанной на легковерии и конформизме толпы». Говоря о превращении одного политического мифа в другой, он же писал, что «люди из тех, кто раньше собирался на площадях всех итальянских городов, чтобы восторженно приветствовать Муссолини», теперь вели себя так, как будто всегда были его противниками [847].

Несмотря на то что и Муссолини, и Гитлер иногда прибегали к революционной фразеологии, и один, и другой, как отмечает Роберт Пакстон, «получили предложение возглавить правительство от главы государства», который «действовал в рамках своих законных прав и обязанностей на основе консультаций с гражданскими и военными советниками» [848]. В 1923 году Гитлер предпринял попытку путча в Баварии, надеясь, что захват власти в Мюнхене станет первым шагом на пути к Берлину. Однако его арестовали и на год посадили в тюрьму. Получив этот урок, он решил, что лучше бороться за власть на выборах, а не захватывать ее неконституционным путем. Это произошло не потому, что он преисполнился веры в правовое государство — просто он больше полагался на свою растущую популярность. С диктатурой можно было подождать. В тюрьме Гитлер читал и работал над своей книгой «Майн кампф» («Моя борьба»), которая была издана в двух томах в середине 1920-х годов. Книгу пронизывают его маниакальная одержимость арийской «расовой чистотой» и навязчивый антисемитизм. Гитлер удачно использовал ощущения униженности и несправедливости, царившие в послевоенной Германии 1920-х годов. Считая, что страна находится в состоянии кризиса, он настаивал, что «из всех причин упадка Германии … самой главной и решающей остается отказ признать наличие расовой проблемы, и в особенности еврейской угрозы» [849]. Подвергая яростным нападкам пацифизм, Гитлер писал также, что «пусть сражаются те, кто хочет жить, а те, кто не хочет сражаться в этом мире вечной борьбы, жить недостойны» [850].