Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

За возвышением Леонида Брежнева, в 1964 году сменившего Хрущева в качестве лидера КПСС, последовали восемнадцать лет более или менее коллективного руководства. Генеральному секретарю в очередной раз удалось использовать политический ресурс этой должности для укрепления собственного авторитета, и в 1970-х Брежнева засыпали кучей самых нелепых почестей. Его заслуги во Второй мировой войне (которые во время нее не казались столь выдающимися) были отмечены орденом Победы — высшей наградой за воинскую доблесть, а за несколько тонких книжечек написанных за него мемуаров Брежневу присудили Ленинскую премию в области литературы. Он и Политбюро охотно позволяли КГБ использовать самые разнообразные методы пресечения любых открытых проявлений несогласия в обществе — от предупреждений до длительных сроков заключения в трудовые лагеря и принудительного содержания в психиатрических клиниках (очевидно, считалось, что против советской власти могут возражать только душевнобольные). Для самых авторитетных и известных диссидентов у властей были другие методы. Так, писателя Александра Солженицына — антикоммуниста скорее националистического, чем либерального толка — выдворили из страны и лишили советского гражданства, а физика Андрея Сахарова, критиковавшего деятельность руководства партии с либеральных позиций, отправили во внутреннюю ссылку.

Подобные меры лишний раз подчеркивают, что Брежнев был коммунистом-консерватором. Антисталинскому направлению, которое привел в движение Хрущев, вообще дали задний ход. Полной реабилитации Сталина не произошло, но в прессе стало проще хвалить его, чем критиковать. Суть позиции Брежнева состояла в немедленном пресечении любых попыток «раскачивать лодку». В то же время в отношениях с различными советскими элитами — высшими партийными кругами, армией, КГБ и министерствами — Брежнев придерживался примирительного подхода. Брежневская эпоха была золотым веком советских бюрократов. Сталин грозил им смертью (и часто приводил угрозы в исполнение). Хрущев был угрозой сохранению их должностей (и они часто лишались их). Теперь, с Брежневым в Кремле, они могли спокойно и без особых опасений дожидаться старости на своих насиженных местах. Для обычных людей этот период несвободы, дефицита потребительских товаров и длинных очередей за самыми обычными продуктами питания был далеко не золотым веком. И все же, когда в конце двадцатого века в рамках одного серьезного опроса общественного мнения задавался вопрос о лучших временах в России предыдущего столетия, в качестве ответа чаще всего называлась брежневская эпоха [782]. Ее считали временем предсказуемости и стабильности.

При Сталине арестовать могли любого, даже того, кто и в мыслях не имел критиковать режим. Органам надо было выполнять план, Сталин был болезненно подозрителен, а на человека могли донести соседи, претендующие на его жилплощадь. Чтобы попасть в немилость к властям во времена Брежнева, нужно было действительно что-то сделать. Такие действия, как, например, призывы к большей национальной автономии (например, на Украине или в Литве), распространение машинописных копий запрещенных книг или написание писем протеста (например, по поводу травли Солженицына и Сахарова), считались бы вполне законными в условиях демократии, но в Советском Союзе влекли за собой суровое наказание. Напротив, советские граждане, соблюдающие все внешние приличия, могли чувствовать себя вполне спокойно. Сотни тысяч арестов при Сталине были полным произволом. При Брежневе существовали четкие правила игры.

Помимо Брежнева, в 1970-х годах дополнительный вес в Политбюро приобрели некоторые наиболее значительные фигуры, в том числе Михаил Суслов, Алексей Косыгин, Андрей Громыко и Дмитрий Устинов. Режим оставался ничуть не менее авторитарным, но, в отличие от сталинских времен, у себя дома люди уже не боялись говорить свободно. Как ни странно, но в разгар сталинского террора конца 1930-х годов людей, искренне веривших в то, что Советский Союз строит новое, значительно более совершенное по сравнению с любыми западными общество, было много больше, чем в 1970-х. При Хрущеве такого рода оптимизм еще существовал и даже в каком-то смысле приобрел второе дыхание — ведь, помимо прочего, именно тогда Советский Союз первым отправил человека в космос, что стало предметом истинной гордости подавляющего числа жителей страны. Напротив, эпоха Брежнева была временем нарастающего цинизма. Это был, по выражению Оруэлла, период «двоемыслия». Люди торжественно провозглашали превосходство и неминуемый триумф советского строя, одновременно завидуя западному уровню жизни, стремясь приобрести западные товары и мечтая о том, чтобы пожить там как можно дольше. Однако важно подчеркнуть, что в целом коллективный характер руководства стал огромным шагом вперед по сравнению со сталинской диктатурой. В 1977 году условия жизни советских людей, будь то работников физического труда, крестьян или высокообразованных профессионалов, были качественно лучше, чем в 1937 году. Коллективный дух осторожности не позволял руководству причинять собственному народу такие же страдания, какие причинил Сталин.