Фридрих Шиллер - Нечто о первом человеческом обществе по данным Моисеева Пятикнижия

грехопадение первозданного человека и там, где это возможно, извлекающий из него полезные моральные поучения; но не менее прав и философ, приветствующий человечество с таким существенным шагом на пути к совершенству. Первый прав, называя это грехопадением, так как человек вследствие этого события из безгрешного создания превратился в греховное, из совершенного питомца природы — в несовершенное нравственное существо, из счастливого орудия — в несчастного творца.

Но прав и философ, сие называющий исполинским шагом вперёд, ибо лишь благодаря этому шагу человек превратился из раба естественных побуждений в создание, действующее свободно, из автомата — в нравственное существо; совершив этот шаг, он впервые вступил на лестницу, которая через много тысячелетий приведёт его к владычеству над собой. Отныне путь к наслаждению удлинился. Поначалу человеку достаточно было протянуть руку, чтобы удовлетворить зародившееся желание, тогда как теперь удовлетворение желания было обусловлено замыслом, волей к действию и, наконец, усилием. Доброе согласие между животными и человеком окончилось. Нужда гнала животных на поля, возделанные человеком, и побуждала их нападать на него самого; поэтому он вынужден был при помощи своего разума обеспечить себе безопасность и превосходство сил, в котором ему отказала природа; ему пришлось изобрести для себя оружие и оберегать свой сон, построив неприступное для этих врагов жильё. И вот тут, частично отняв у него животные наслаждения, природа вознаградила его духовными радостями. Взращённые им растения поразили его своим вкусом, которого он доселе за ними не знал; после томительного дневного труда сон под выстроенным им самим кровом казался более сладостным, чем среди ленивой безмятежности рая. Борьба с разъярённым тигром также радовала его: в ней открывались ему сила собственных мышц и собственная хитрость, и всякий раз, преодолев какую-нибудь опасность, ему за спасение своей жизни приходилось благодарить лишь себя самого.

Теперь он был уже слишком облагорожен для рая, и если порою, под гнётом нужды и забот, он и мечтал вернуться туда, то потому лишь, что ещё не познал себя самого. Внутреннее нетерпеливое влечение — пробудившаяся в нём жажда деятельности — преследовало бы его в этом праздном благополучии и отравило бы радости, достигнутые им без приложения труда. Оно превратило бы рай в пустыню, а вслед за тем пустыню — в рай. Не будь у человека необходимости бороться с врагами более страшными, чем неурожай, ярость диких зверей и непогода, — люди были бы счастливы. Однако на человека наседала нужда, в нём заговорили страсти, и вскоре они восстановили его против себе подобных. С таким же человеком, как он сам, пришлось ему вступить в борьбу за собственное существование, борьбу длительную, запятнанную преступлениями, до сих пор не закончившуюся, — но лишь в этой борьбе могли совершенствоваться его разум и его нравственность.

Уже первые сыновья, рождённые праматерью человечества, имели перед своими родителями весьма важное преимущество: они воспитывались людьми. Все успехи, достигнутые родителями самостоятельно и потому в медленном и упорном труде, пошли на пользу их отпрыскам. С самого раннего возраста передавались они детям, как бы играючи, в наставлениях, проникнутых нежной родительскою любовью и лаской. Таким образом, начиная с первого сына, рождённого женщиной, вступает в действие мощное орудие, то орудие, благодаря которому род человеческий сохранил все накопленные им знания и будет сохранять их и впредь, а именно: традиция, или передача понятий.

Здесь повествование Моисея прерывается, и после промежутка, объемлющего свыше пятнадцати лет, оба сына предстают перед нами уже взрослыми. Этот отрезок времени имеет, однако, существенное значение для истории человечества, и если источник оставляет нас здесь перед пробелом, то разум наш должен постараться восполнить его.

Рождение сына, его кормление, уход за ним и его воспитание в немалой мере приумножили познания, обязанности и опыт первого человека, и мы должны попытаться показать это с возможною полнотой.

Своим насущнейшим материнским обязанностям первая мать училась несомненно на примере животных; что же касается облегчения родов, то ему, надо полагать, её научила нужда. Забота о детях заставила её обратить внимание на множество мелочей, создающих уют и удобства и доселе неведомых ей; количество предметов, которые она научалась употреблять, всё возрастало, и материнская любовь была на этот счёт чрезвычайно изобретательна.

Читать дальше