Александр Баранов: Императорский московский воспитательный дом. (1763–1813 – первые 50 лет в истории Научного центра здоровья детей РАМН)

Пока главное здание Воспитательного дома не было построено, приём незаконнорожденных детей производился в помещении дома графа Чернышёва на Солянке, пожертвованного Правительством для этой цели. Вскоре Воспитательный дом получил в подарок и бывший архиерейский дом в Нижнем Новгороде, где тоже было открыто сиропитальное заведение, из которого подрастающих детей предполагалось пересылать в Московский воспитательный дом. В 1767 году были приспособлены для приёма детей и родильниц дом Колычёва, помещавшийся по соседству, а также часть Строгановского дома у Китайской стены. В тот же год начальство Воспитательного дома известило по всем губерниям России о том, что к ним можно присылать отовсюду детей [15].

Главным источником средств на строительство и содержание Воспитательного дома была благотворительность: пожертвования добровольные и казённые от всех желающих помочь сиротам. Первоначальные средства поступили от Императрицы Екатерины II и наследника престола цесаревича Павла. Императрица пожертвовала Дому сто тысяч рублей сразу и велела отпускать ежегодно ещё по пятьдесят. Самым крупным благотворителем Московского воспитательного дома из частных лиц был Прокофий Акинфиевич Демидов – внук прославленного кузнеца Никиты Демидова Антуфьева, которому Пётр I подарил знаменитую гору Благодать на Урале, где им были открыты и разработаны богатейшие рудники различных металлов. За эту полезную для государства деятельность в области горнодобывающей промышленности, на которой Никита Антуфьев быстро разбогател, ему было пожаловано дворянское звание с фамилией Демидов, перешедшей его потомкам.

Первая помощь Прокофия Демидова Московскому воспитательному дому в 1768 г. заключалась в оплате штрафа, который он вынужден заплатить этому учреждению по решению Сената. В том же году П. Демидов подарил Воспитательному дому коллекцию древних монет. В 1769 г., когда Опекунский Совет не имел в наличии денег, П. Демидов предложил свои 9 000 рублей. В 1771 г. по возвращении из-за границы, где во время своего путешествия он увидел работу подобных заведений, Прокофий Демидов выразил «желание иметь о несчастных всякое попечение»: «С удивлением взирает вселенная на Богоугодное учреждение Воспитательного дома для приносимых младенцев, несчастных в роде человеческом, которое созидает храм блаженства и сохраняет оных от мучительного рока» [3] Шереметевский П. В. История основания и открытия Императорского московского воспитательного дома. – Москва, 1836. – С. 3. . Изложив И. И. Бецкому свои благотворительные намерения, П. Демидов пожертвовал Московскому воспитательному дому 100 000 рублей своего капитала и обещал на свои средства закончить строительство начатого центрального здания (корделожи). Потом на его средства был построен родильный госпиталь для бедных рожениц при Воспитательном доме. Он же подал И. И. Бецкому мысль учредить при Московском воспитательном доме ссудную казну, из которой нуждающиеся люди могли бы занимать деньги под незначительные проценты под залог своего имущества, и П. Демидов внёс в эту казну свой крупный капитал. Общая сумма всех благотворительных пожертвований П. Демидова доходила до 1 100 000 рублей, за что он получил звание статского советника и медаль, а также большой портрет, написанный по заказу И. И. Бецкого, сказавшего Опекунскому Совету, что такого благодетеля они должны почитать, защищать и «весьма чувствительно благодарить» [15].

Активное участие в благотворительности принимали и другие частные лица: принцесса Гессен-Гамбургская (сестра И. И. Бецкого, урождённая А. И. Трубецкая), княгиня Анастасия Голицына, князья Д. А. и Д. М. Голицыны, Долгоруков-Крыский, Г. Г. Орлов, княгиня и князь Кантемировы; граф А. П. Бестужев-Рюмин, Л. И. Глебов, Л. Г. Орлов, Строганов, Н. И. и П. И. Панины, Нарышкин, Скавронский, Сиверс, Миних, А. Г. Разумовский, А. П. Шувалов, Чернышёв, архиепископ Амвросий, Всеволжский, купцы Логинов, Лапин, Собакин и другие. Даже из-за границы присылались достаточно большие суммы пожертвований. Многие вносили свои пожертвования, указывая, на что их вклады должны быть использованы. В «Известиях Императорского Дома», которые издавались ежемесячно с января 1778 г., все желающие могли ознакомиться как с планами И. И. Бецкого по работе с Воспитательным домом, так и с результатами благотворительной деятельности [16].

До наших дней сохранилось письмо от ноября 1769 г., написанное генералом-поручиком, Действительным Камергером, Попечителем Воспитательного дома, князем Д. М. Голицыным Главному Попечителю и членам Опекунского Совета, в котором он сообщал, что его покойная супруга, княгиня Екатерина Дмитриевна, урождённая княжна Кантемирова, будучи в Париже при смерти, оставила завещание. В дар Московскому воспитательному дому она предоставила сумму в 22 000 рублей, прибыль от которой в банке следовало использовать для обучения воспитанников Дома врачебному делу. Она разработала план, согласно которому «каждые 6 лет посылать по три человека из России в один из иностранных Университетов для обучения Медицины и её частям, хирургии, повивальному искусству, докторству и другим потребным к тому наукам». Молодые люди, отправляемые в чужие государства, должны быть в возрасте от 15 до 18 лет из вольных Российских, или, по крайней мере, родиться или иметь родственников в России. Они должны быть под опекой Императорского московского воспитательного дома, Главного Попечителя и Опекунского Совета. Ещё одним условием завещания княгини Е. Д. Голицыной было «содержание в иностранном университете одного из иностранных профессоров с выплатой ему жалования, чтобы он мог наблюдать за поступками, поведением, успехами в науках и сообщать Главному Попечителю и Совету, кого из учащихся оставлять для окончания учёбы, а кого за неспособность отзывать обратно и направить на его место другого учащегося». И, наконец, последним условием её завещания было возвращение воспитанника по окончании учения в Россию в звании доктора медицины, чтобы «будучи надёжным лекарем, по закону использовать своё искусство врачевания». Предпочтение из всех европейских университетов она отдала Страсбургскому, потому что там, «во-первых, учение порядочное и основательное, изобилие в науках; во-вторых, удобнее жить, чем в других городах, можно научиться французскому и немецкому языку; в-третьих, там меньше, чем в других городах Европы, учеников из России, а чем меньше общество, тем меньше поводов к лености и развратному житию, тем прилежнее учиться и порядочнее жить могут они…» [17].