Array Коллектив авторов - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4

Кроме нескольких тысяч казаков-повстанцев Булавина, ушедших с Игнатом Некрасовым к туркам на Кавказ, все остальные прекратили сопротивление. Началось усмирение, суд и расправа. Казаки гибли теперь не в боях, а на плахах и виселицах. В дальнейшем тысячи служилых казаков, продолжавших жить в Московии, а также насильно возвращённые с Дона, погибли при Петре I на его новостройках. Земли, принадлежавшие уничтоженным поселениям, что составляло около третьей части Казачьего Присуда, были отобраны в пользу России.

От 1709 года наступила новая фаза отношений Дона с царями, мало изменившихся до революции. Донские казаки находились на положении народа покорённого и смирившегося, но общими порядками империи не усвоенного. Земля Донских Казаков получила статус колонии с некоторыми остатками автономного самоуправления.

Древний донской герб «Елень пронзён стрелою» повелением Петра I был отменён и, как бы в насмешку, введён новый – «Голый казак на бочке». Он должен был, вероятно, напоминать казакам, ободранным донага, что царь может в любой момент приказать им взорвать под собою бочку с порохом. От этого времени жизнь Дона, помимо его воли, включилась в русло истории российской. Память о былой независимости сохранялась только в преданиях.

Сохранился фрагмент карты Европы, составленной в те времена А. Ф. Зубовым, П. Пикартом и учениками. Вокруг портрета Петра (или самозванца Исаакия?) изображены все побеждённые им. Тут и турки, и казаки, и стрельцы. Гордо вздымаются пики, на которые насажены отрубленные казачьи головы. Впоследствии династия Романовых очень гордилась победой над европейской частью Казачьей Ордынской Руси. Впрочем, полностью Казачья империя, включая Аляску и вообще значительную часть Америки (как Северной, так и Южной), в то время ещё не была покорёна.

После подавления восстания «булавинцев» Пётр I принял решение «извести казаков» более тонким методом. Решено было заменить в этносоциальной практике Российской империи казацкую этничность на казацкую социальную принадлежность, то есть превратить народ казаков в воинское сословие. Так в практике русских администраторов появилось понятие «приписной казак», то есть человек заведомо неказацкого происхождения, повёрстанный в казаки через прохождение определённой процедуры.

Но великорусских людей имперские администраторы верстали в казаки с явной неохотой: сделать хорошего кавалериста из вчерашнего пахаря-крестьянина было невозможно, но зато вольнолюбивого духа от казака славянин-великорус мог набраться быстро. Поэтому верстались в основном представители различных инородцев. Впоследствии практика размывания этнических казаков путём массового вливания в их среду приписных казаков широко применялась при преемниках Петра I, с энтузиазмом подхвативших это нововведение царя-императора. Так, в Оренбургское казачье войско все тюркоязычные приписные казаки попадали сугубо административным путём.

Обкромсанные со всех сторон и потерявшие миллион гектаров, земли Казачьего Присуда вошли в расширившиеся границы Российской империи. Дон был завоёван, но полностью не покорился, чему доказательством служат события, о которых мы ещё будем говорить далее.

Казацкая Украина очутилась между двух огней. С одной стороны – самовластный тиран на царском троне Пётр I, ненавидящий всё вольное и самостоятельное, каковым хотели оставаться казаки, с другой – патологический карьерист и предатель гетман Мазепа. На протяжении бурной жизни православный русин Иван Мазепа был «поковыем», иначе постельничим шляхтичем у польского короля. Ротмистром у ненавидевшего поляков правобережного гетмана Дорошенко. Спецпосланником к крымскому хану, который возил в подарок татарам десятки рабов – пленных казаков. Генеральным есаулом у кровного врага Дорошенко левобережного гетмана Самойловича, которого Мазепа отблагодарил интригами и помог отправиться в Сибирь. Гетманом Запорожского Войска, который убеждал царя искоренить своевольную Сечь, а казакам рассказывал о жестокости московского царя. И, наконец, стал союзником шведского короля, объявившего поход на Россию, которой Мазепа на Евангелии поклялся в вечной верности.

Искать в этом карнавале масок подлинного Мазепу бессмысленно. Александр Дюма-старший вполне мог бы сделать Мазепу персонажем авантюрного романа. В 65 лет гетман соблазнил свою 16-летнюю крестницу Мотрю Кочубей, что по церковному канону приравнивается к инцесту. После казни её отца, к чему приложил руку любвеобильный старец, несчастная тронулась умом.