Трейси Борман - Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи

Рядом располагалась личная библиотека королевы. Роскошной была и ее спальня с видом на Темзу, золоченым потолком и прекрасными гобеленами. Кровать Елизаветы «целиком состояла из дерева разных цветов с одеялами из шелка и бархата с золотой и серебряной вышивкой». Кровати Елизаветы со временем становились все более роскошными. В 1581 году она получила в подарок роскошную резную кровать из орехового дерева. Кровать была украшена серебряной парчой и бархатом и расшита венецианским золотом, серебром и шелком, изголовье обито малиновым атласом из Брюгге. Изголовье украшали шесть огромных плюмажей из страусовых перьев, скрепленных золотыми кольцами.

В спальне Елизаветы в Уайтхолле имелся «стол, покрытый серебром, и кресло, целиком составленное из подушек» [577] Watkins, In Public and Private, pp. 58–9. . В королевских дворцах даже самым высокопоставленным придворным постоянно приходилось сидеть на полу на подушках. Де Месс описывал свой визит ко двору: его проводили в приемный зал, «где лежала подушка, приготовленная для него», и ему пришлось сидеть так некоторое время, ожидая появления королевы [578] Harrison and Jones, Andre Hurault de Maisse , pp. 23–4 . На картине, изображающей прием Елизаветой голландских посланцев, ее дамы сидят на подушках. Единственным предметом мебели в комнате был королевский трон, поэтому всем присутствующим приходилось стоять. Столь скромная обстановка залов типична для тюдоровского периода. Только во время промышленной революции массовое производство сделало мебель дешевой и доступной.

В личных покоях Уайтхолла висела огромная картина кисти Гольбейна, изображавшая династию Тюдоров, и фигура Генриха VIII, отца Елизаветы, занимала на ней центральное место. При всей своей любви к декоративным искусствам Елизавета хотела, чтобы те, кто попадал в ее личные покои, сразу же получали убедительно напоминание о ее происхождении. Личная галерея, которая соединяла личные комнаты Елизаветы с приемным залом, имела роскошный резной и золоченый потолок, а стены, отделанные деревянными панелями, были расписаны «тысячей прекрасных фигур» [579] Watkins, In Public and Private, p. 58. . Когда королева желала (и могла), она проводила в своих личных покоях и садах Уайтхолла по несколько дней. Ее вполне удовлетворяло собственное общество, и она не спешила возвращаться ко двору.

Впоследствии Елизавета приобрела дворец Нонсач, построенный ее отцом в последнее десятилетие своего правления, а затем проданный частному владельцу. Этот сказочный дворец с восьмиугольными башенками, золочеными украшениями и мраморными фонтанами стал идеальным холстом для все более экстравагантных желаний королевы. Ее личные покои украшали гобелены «из красного дамаста, расшитые золотом», турецкие ковры и бесчисленное множество шелковых и бархатных подушек. Имелся там стол «каменной работы», в который были встроены четыре емкости для красного и белого вина, пива и воды. Личные сады королевы в Нонсаче считались «лучшими во всей Англии». Елизавета попадала в тайный сказочный мир, населенный удивительными зверями, мраморными пеликанами, белоснежными нимфами и богинями. В саду был устроен и подземный грот. Учитывая возраст королевы, в саду установили платформу, с которой, «сидя или стоя, королева стреляет в оленей» [580] Watkins, In Public and Private, pp.72–73. .

Все королевские дворцы в Лондоне строились возле Темзы — добираться по реке было гораздо удобнее, чем по дорогам. Недостатком были «неприятные запахи» от реки, которые летом становились просто невыносимыми. Елизавета была очень чувствительна к неприятным запахам. Однажды она раздраженно прикрикнула на одного из придворных: «Фу, твои сапоги воняют!» [581] Watkins, In Public and Private, pp. 57–8. Елизавета приказывала, чтобы на королевской барже жгли ароматизированное масло, чтобы ее частые путешествия по воде были не столь неприятными. Благодаря стараниям путешественников, таких как сэр Уолтер Рэли, королева не испытывала недостатка в экзотических специях, а это означало, что розовое масло перестало быть главным ароматизатором. В покоях королевы и на публичных галереях пахло причудливой смесью мускуса, цибетина и серой амбры. Королева и высокопоставленные придворные устилали полы своих покоев ароматными травами. Елизавета особенно любила таволгу. Травник того времени, Джон Джерард, разделял ту же любовь. Он писал, что «листья этой травы превосходят все другие травы для выстилания домов, комнат, залов и пиршественных залов в летнее время, ибо запах ее заставляет сердце веселиться и радоваться» [582] Classen, Howes and Synnott, Aroma , p. 65. . Другие травы — пижма, рута и полынь — использовались для отпугивания насекомых. Зная любовь своей царственной подруги к ароматам, фаворит Елизаветы, Роберт Дадли, однажды потратил сумму в один фунт 7 шиллингов и 9 пенсов на травы, которыми выстлал пол в личных покоях [583] Goodman, How To Be a Tudor, p. 30. .