Трейси Борман - Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи

Елизавета явно соответствует внешнему описанию: она была необычно высокой для женщины, очень стройной, с маленькой грудью. Она обладала очень сильным и энергичным характером и по физической силе превосходила обычных женщин. Страстная лошадница, она могла часами охотиться с собаками и соколами — гораздо больше, чем все ее придворные дамы. В отличие от множества женщин, участвовавших в охоте, она стреляла не хуже, чем ездила верхом, и не чуралась перерезать горло подстреленному оленю. В 1575 году французский посол сообщал, что королева убила «шесть косуль» из своего арбалета.

Даже в старости Елизавета любила энергичные утренние прогулки по дворцовым садам, и более молодые придворные дамы с трудом за ней поспевали. В популярном танце гальярда она предпочитала мужские шаги, потому что они включали в себя спортивные прыжки. Она была склонна к буйным развлечениям, смеялась громко, как мужчина, а порой буквально врывалась в собственные покои, раздавая шлепки и тумаки придворным дамам [559] Smither, L.J., «Elizabeth I: A Psychological Profile», Sixteenth Century Journal , Vol. XV (London, 1984), pp. 71–2. .

Медики XVI века утверждали, что «такие [женщины], которые сильны и обладают мужским телосложением», скорее всего, бесплодны [560] Eccles, A., Obstetrics and Gynaecology in Tudor and Stuart England (London, 1982), pp. 26–7. . И все же у нас слишком мало доказательств, если не считать сомнительного утверждения Бена Джонсона, того, что Елизавета проявляла какие-то внутренние симптомы синдрома андрогенной нечувствительности. Даже внешние проявления могли быть результатом генетики, а не синдрома. Ее отец был очень высоким, а мать отличалась хрупким сложением и небольшой грудью. Генрих обладал той же неутомимостью и энергичностью. И он, и Анна Болейн славились исключительной резкостью характера. Хотя теория и интересна, ее в лучшем случае можно назвать спекулятивной.

Елизавета была самой знаменитой королевой мира, не состоявшей в браке, и, естественно, не могла избежать слухов и сплетен о своей личной жизни. Но она всегда очень тщательно регулировала отношения с мужчинами, окружавшими ее при дворе. Эдвард Дайер предупреждал одного из величайших ее почитателей, сэра Кристофера Хаттона: «Прежде всего, ты должен помнить, с кем имеешь дело и кто мы для нее; хотя она и обладает многими недостатками своего пола, будучи женщиной, но мы не должны забывать ее положения и состояния как нашей правительницы» [561] Frye, S., Elizabeth I: The Competition for Representation (New York and Oxford, 1993), p. 12. . Именно этого Елизавета и хотела: она могла флиртовать со своими придворными, сколько ей хотелось, но они не должны были воспринимать ее благосклонность как основание для сомнений в ее царственном превосходстве.

Флирт Елизаветы мог быть только игрой, тем не менее она требовала от своих придворных-мужчин абсолютной верности — и эмоциональной, и политической — и не терпела соперниц. Как замечал один из современных комментаторов: «В улье может быть только одна царица» [562] Loades, D.M., The Tudor Court (Oxford, 2003), p. 119. . Главный ее фаворит, Роберт Дадли, дорого заплатил за этот урок.

Двор Елизаветы I являл собой разительный контраст с двором ее сестры. «Она ведет жизнь великолепную и праздничную настолько, что это даже трудно себе представить, — неодобрительно писал венецианский посланник, — и большую часть своего времени посвящает балам, пирам, охоте и сходным развлечениям с наибольшей публичностью» [563] CSPV, Vol. VII, p. 659. . Другой иностранный гость при английском дворе писал: «Они стремятся развлекаться и танцевать до самой полуночи» [564] Somerset, Elizabeth I, p. 65; Nichols (ed.), Diary of Henry Machyn, p. 263. .

Елизавета, как и ее отец, Генрих VIII, обладала природным даром общительности. Она отлично понимала политическую значимость публичной демонстрации богатства и великолепия собственного двора. И хотя враждебно настроенные комментаторы ворчали на «легкомысленность» и «распущенность», в действительности все то, что на первый взгляд казалось таковым, было тщательно спланировано Елизаветой. Она быстро установила при своем дворе строгий этикет и церемониал, нарушать который никому не позволялось. Постоянно тревожась о своей репутации молодой незамужней королевы, она строго следила за тем, чтобы веселье не перерастало в пьянство, а флирт — в сексуальную распущенность. «Двор королевы Елизаветы был веселым, достойным и превосходным», — замечал проницательный наблюдатель [565] Boyle, J. (ed.), Memoirs of the Life of Robert Carey … Written by Himself (London, 1759), p. 73n. .