Андерс Рюдель - Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы

Часть работ он потом выгодно перепродал богатым коллекционерам, например предпринимателю Бернхарду Шпренгелю. Впоследствии обширная коллекция шоколадного магната легла в основу Музея Шпренгеля в Ганновере.

Хильдебранда Гурлитта затянуло в самый центр событий, а в 1940 году таким центром был Париж: крупнейшие европейские коллекционеры и арт-дилеры еврейского происхождения сломя голову покидали французскую столицу, бросая свои коллекции на произвол судьбы. Гурлитт несколько раз ездил в Париж, чтобы разными легальными и нелегальными способами заполучить сокровища искусства. Он покупал работы и у нацистов, и у спасавшихся бегством арт-дилеров. Не пропускал он и аукционы Drouot , побившие в годы войны все рекорды продаж.

Пиком карьеры Гурлитта стал 1943 год, когда ему были поручены закупки работ для Музея фюрера, директором которого в то время уже был Герман Фосс. Но к этому времени праздник уже клонился к закату.

В феврале 1945 года Гурлитт эвакуировал несколько десятков больших ящиков с произведениями искусства в замок Ашбах в Баварии, куда его пригласил друг, местный нацистский лидер барон Герхард фон Пёльниц. В замке его уже ждал коллега Карл Габершток с довольно большой коллекцией.

Здесь в апреле 1945 года их и обнаружили офицеры MFAA .

Габерштока, которого американцы считали «главным нацистским арт-дилером», арестовали сразу. С Хильдебрандом Гурлиттом из-за его еврейского происхождения разобраться было труднее. Кто он — злодей или жертва? Или и то и другое? Провести грань не всегда так просто, и Гурлитт — отличный тому пример.

Коллекции, спрятанные в замке, были конфискованы, но Хильдебранд остался в Ашбахе под домашним арестом. Он пробыл там три года, пока союзники разбирались, кто он такой, какие им двигали побуждения и откуда взялась его коллекция.

Как и следовало ожидать, Хильдебранд Гурлитт заявил, что он жертва. Что его уволили из двух музеев из-за «дегенеративного» вкуса и еврейского происхождения. Сотрудничая с нацистами, он просто хотел спасти это потрясающее художественное наследие, которое иначе бы просто пропало. Вероятно, в этом была доля правды, ведь Гурлитт действительно испытывал страсть к ненавидимому нацистами модернизму. Правда и то, что в каком-то смысле он был жертвой. Но Гурлитт был не только жертвой. Он утверждал, что многое из коллекции он унаследовал от отца, а это была ложь. Отчитываясь о той или иной картине, он всякий раз лгал относительно ее провенанса. Подлинная документация утеряна, уверял Гурлитт. Она якобы хранилась в его дрезденском доме, который сгорел во время бомбардировки в феврале 1945-го. Гурлитт также заявил, что часть коллекции, которую он не привез в Ашбах, тоже погибла в огне.

Через два года расследование дела Хильдебранда Гурлитта было приостановлено. Когда после войны союзники судили военных преступников, судьям нужны были простые однозначные ответы: виновен или невиновен. Либо черное, либо белое. Хильдебранд Гурлитт не подходил под определение преступника, его история была слишком уж запутанной. Он, как это часто бывает в действительности, находился в серой зоне.

Гурлитту вернули порядка двухсот картин, так как союзники не смогли доказать, что они были похищены. Как и многие другие арт-дилеры, кураторы и директора музеев, Гурлитт вернулся в мир искусства. Похоже, его репутация не пострадала — спустя несколько лет после окончания войны он был назначен руководителем кунстферайна земли Рейнланд и Вестфалия в Дюссельдорфе.

В 1956 году Хильдебранд Гурлитт погиб в автокатастрофе. После смерти Гурлитта его вдова Хелена осталась с двумя детьми — Ренатой и Корнелиусом. И с огромной коллекцией: картины, находившиеся в Дрездене, вовсе не сгорели.

Когда журнал Focus в ноябре 2013 года написал о находке в мюнхенской квартире, нелюдимый 80-летний старик оказался как бы под увеличительным стеклом мировой прессы. Корнелиус Гурлитт, всю жизнь бежавший публичности, стал человеком, поговорить с которым желал буквально весь мир. Немецкие власти испытывали невероятное давление. Со всего мира поступали звонки и письма от разных еврейских организаций, адвокатов, экспертов и наследников тех, кого ограбили нацисты. Многие спрашивали, почему власти раньше не сообщали о найденных сокровищах, стоимость которых, по предварительной оценке, составляла от 500 миллионов до одного миллиарда евро. США и Израиль оказывали на Германию дипломатическое давление, требуя вернуть картины законным владельцам. Уже на следующий день после журнальной публикации Рейнхард Неметц, главный обвинитель по делу, был вынужден собрать пресс-конференцию и дать комментарии.