Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

В частности, Временное правительство ошибалось в представлении отношений населения с новой властью. Ближайший соратник Керенского и очень влиятельный деятель революции В.Б. Станкевич писал (1920 г., Берлин) о Феврале: «Масса… вообще никем не руководится, она живет своими законами и ощущениями, которые не укладываются ни в одну идеологию, ни в одну организацию, которые вообще против всякой идеологии и организации…

С каким лозунгом вышли солдаты? Они шли, повинуясь какому-то тайному голосу, и с видимом равнодушием и холодностью позволили потом навешивать на себя всевозможные лозунги… Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений. Неизвестное, таинственное и иррациональное, коренящееся в скованном виде в народных глубинах, вдруг засверкало штыками, загремело выстрелами, заволновалось серыми толпами на улицах». 86

А с самого начала во Временном правительстве сложился тандем: кадеты-интеллектуалы были носителями идеалов западной демократии и буржуазного строя, а предприниматели были люди дела и действия, причем они дистанцировались от прежнего поколения русских предпринимателей. Они отвергали устаревшую монархию и патерналистские отношения «хозяина» и «работника».

В.П. Рябушинский говорил, что на рубеже ХIХ-ХХ вв. в России появился феномен «кающегося купца», испытывавшего раздвоенность души: «Старый идеал “благочестивого богача” кажется наивным: быть богачом неблагочестивым, сухим, жестким, как учит Запад — душа не принимает». Вместе с тем в России возник тип «западного» капиталиста, чуждого внутренней рефлексии: «Его не мучает вопрос, почему я богат, для чего я богат? Богат — и дело с концом, мое счастье (а для защиты от недовольных есть полиция и войска)» 87.

Лидером «молодых» московских капиталистов был П.П. Рябушинский. Эта группа имела большие политические амбиции. Их проект был ясен, П.П. Рябушинский его сформулировал так: «Нам, очевидно, не миновать того пути, каким шел Запад, может быть, с небольшими уклонениями. Несомненно одно, что в недалеком будущем выступит и возьмет в руки руководство государственной жизнью состоятельно-деятельный класс населения».

Лидер октябристов (правых) Гучков тоже изложил свои убеждения: «Я никогда не разделял взглядов старых славянофилов и не разделяю взглядов современных социалистов, которые ждали и ждут от России какого-то спасительного слова, какого-то откровения миру. Я думал, что и мы пойдем обычным путем экономического, политического и социального развития, как это делается в других странах» (см. там же).

Меньшевики приняли этот проект (скрепя сердце) 88— ничего не поделаешь, Маркс дал им завет! Эсеры присоединились за компанию (левые эсеры потом вышли из партии). В истории революций такой отрыв авангарда революционеров от подавляющего большинства активированного народа не имеет прецедента. Уравнительность, особенно свойственная «крестьянскому коммунизму», была ядром мировоззрения общинного крестьянства и рабочих, связанных сильной механической солидарностью. Но именно эта уравнительность рассматривалась Марксом едва ли не как главное препятствие на пути исторического прогресса. Эта изощренная марксистская конструкция и была основой позитивного проекта коалиции кадетов, меньшевиков, эсеров и октябристов в 1916-1917 гг. Они считали, что этот проект будет реализован, если удастся свергнуть монархию и распустить империю. Это странно!

Такой радикальный разрыв с большинством особенно удивляет тем, что недавно произошла революция 1905-1907 гг., которая была для политических партий ценным экспериментом и дала знание, которого не имели ни Маркс и Энгельс, ни буржуазия Запада. В начале этой революции все либеральные и социалистические политики, включая Ленина, считали, что Россия втягивается в буржуазно-демократическую революцию. Так утверждало учение Маркса и опыт западных революций.

В момент написания книги «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин следовал тезису о неизбежности прохождения России через этап господства капиталистической формации. Отсюда вытекало, что и назревающая русская революция, смысл которой виделся в расчистке площадки для прогрессивной формации, должна была быть революцией буржуазной.

В 1907 г. Ленин еще писал: «Все с.-д. убеждены в том, что наша революция по содержанию происходящего общественно-экономического переворота буржуазная. Это значит, что переворот происходит на почве капиталистических отношений производства, и что результатом переворота неизбежно станет дальнейшее развитие именно этих отношений производства». 89