Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Даже от родных из прежних поколений, которые строили СССР, воевали в Гражданской войне и Отечественной, в 1960-1970-е годы нам было трудно получить внятное объяснение логики драматических или ошибочных решений, или причин провала в предвидении — как тогда нам, таким образованным, представлялось. Почему старикам трудно было объяснить? Как будто кто-то, когда-то давно, запретил разглашать эту сторону истории. Именно в методологии изучения проекта и процессов Октябрьской революции, создания для него адекватного понятийного аппарата, науку и образование поразил застой. А эта большая система может или развиваться — или деградировать.

В результате советское общество и государство не справились с задачей обновления средств легитимации общественного строя. В процессе смены поколений не смогли обеспечить преемственность в ходе смены культурно-исторического типа , которая происходила в ходе быстрых изменений и совпала с кризисом выхода общества из мобилизационного состояния 1920-50-х годов ХХ в. Мировоззренческий кризис стал предпосылкой краха СССР.

Общности, бывшие конкурентами или антагонистами советского человека, были после Гражданской войны «нейтрализованы», подавлены или оттеснены в тень, поэтому опасности не чувствовали. Они, однако, пережили трудные времена и вышли на арену, когда советский тип стал сникать и переживать кризис идентичности (в ходе послевоенной модернизации и урбанизации). Среди этих набирающих силу общностей вперед вырвался культурно-исторический тип, проявивший наибольшую способность к адаптации. Его можно назвать, с рядом оговорок, мещанством.

Утрата культурной гегемонии советским культурным типом — важный урок истории и актуальная для России проблема обществоведения. В общем, советский культурно-исторический тип сник в 1970-80-е годы, а потом был загнан в катакомбы. Господствующие позиции заняло мещанство, в том числе криминализированное. Эта смена культурно-исторического типа и предопределила резкую утрату жизнеспособности России как цивилизации. Сейчас он — молчаливое большинство, хотя и пережившее культурную травму. Всем важно понять структуру актуального российского общества под этим углом зрения. Как раскололось успокоенное «застоем» общество, по каким линиям экзистенциальных противоречий?

Сейчас неважно, какое духовное убежище соорудил себе каждый из граждан, которые борются за Россию — стал ли он монархистом, ушел ли в религию или уповает на нового Сталина. Все ищут себе идентичность — трудный поиск. В нынешнем рассыпанном обществе именно эти люди еще являются общностью, которая обладает способностью к организации, большим трудовым и творческим усилиям. Именно они могут быть собраны на обновленной матрице, ибо сохранилось культурное ядро этой общности, несущее ценности и смыслы российской цивилизации, ценности труда, творчества и солидарности.

Но надо вдуматься в фундаментальный фактор, на который не обратило (и не обращает) внимания наше образование, а за ним и общество: советское общество до 1950-х годов было скреплено механическойсолидарностью. Это значит, что подавляющее большинство граждан по своему образу жизни, культуре и мировоззрению были очень близки. Особенно после Гражданской войны и до конца 1950-х гг. население было в состоянии «надклассового единства трудящихся». Но быстрое развитие промышленности, образования и возникновение множества профессий сделали общество гетерогенным. Переход от механической солидарности к органической — это тяжелое потрясение, как урбанизация. Это усугубило культурный кризис советского общества.

За тридцать лет вызрел и организовался в лоне элиты и преступном мире антисоветский проект. Чтобы понять его векторы, интересы и ценности, совершенно необходимо трезво и объективно изучить связку Февральской и Октябрьской революций. Вожди и идеологи, которые разрабатывали программу демонтажа СССР, называли разрушение советской жизнеустройств революцией , а чуть позже уточнили: антисоветской революцией. Строго говоря, это именно революция, все атрибуты этого явления при ней. В ее проекте есть многое из опыта 1917 г., можно даже сказать, что это новый эпизод Великой русской революции.

Наша революция конца ХХ века — революция регресса. Она привела к обширному хаосу, обеднению и аномии населения на постсоветском пространстве. Программа стабилизации после 2000 г. замедлила процессы деградации с помощью временных «шунтирующих институтов». Фундаментальный проект выхода из кризиса и образ будущего еще не найдены — требуется убедительная и консолидирующая модель реальности, но ее обсуждения были бы чреваты большими рисками.