Тарас Каляндрук - Загадки казацких характерников

Индийский меч кшаита.

Известным является тот факт, что в Запорожской Сечи убийство товарища жестоко наказывалось: убийцу закапывали в землю вместе с мертвым. Никто не брался объяснить, откуда на Сечи взялся такой суровый обычай. А оказывается, что такой обычай существовал еще у древних скифов и был занесен ими в Индию. В древнеиндийском произведении «Катхасаритсагара» писателя Сомадеви, написанным в XI ст., наряду с воспоминаниями о человеческих жертвоприношениях у разных народов говорится о том, как индоскифу по имени Муравара собираются живьем бросить в могилу его врагов, как жертвы его души (93, 196).

Другой пример, который исследователи казачества тоже почему-то обходят молчанием, зафиксировано среди сечевиков — таинственный поединок на бурке: «поспорят бывало запорожцы, и моментально на поединок с пистолетами. Расстелят бурку; один на одном углу станет, другой на другом, да и стреляются. Вот у них и весь суд» (173, І, 302–303). Корни его тоже в древнем арийском обычае «махаврата» — ритуальном поединке на белом куске шкуры, который символизировал солнце (216, 309). Для древних скифов стать на разостланную телячью шкуру было равнозначно самой сильной клятве. Именно на шкуре скифа давали клятву перед выходом на войну. Лукиан, сообщая о том, как скиф Арсаком собирал войско против царя Боспора Левконора, с большим увлечением описывает этот скифский обычай: «Обычай садиться на кожу заключается в следующем: когда кто-то, оскорбленный, хочет отомстить за это, и видит, что сам по себе не достаточно силен для этого, то он приносит в жертву быка, разрезает на куски его мясо и варит его, а сам, расстелив на земле шкуру, садится на нее, заложив руки за спину, наподобие того, как будто руки связаны в локтях.

Это считается самым сильным молебном. Его родственники, да и вообще все желающие, подходят, берут кусок мяса быка, и, став правой ногой на шкуру, обещают, в зависимости от своих средств, один — доставить бесплатно пять всадников со своими харчами, другой — десять, третий — еще больше, а самый бедный — только себя самого. Таким образом, иногда около шкуры образуется большая толпа, и такое войско держится очень крепко и для врагов непобедимо, потому что связано клятвой, т. к. то, что человек ступил на шкуру, равносильно клятве. Так поступил и Арсаком: он собрал почти пять тысяч всадников, а тяжеловооруженных и пехоты вместе двадцать тысяч»(195, 149).

Запорожец XVII ст. Рисунок Павлишека.

Раджпут. Со старинного индийского рисунка.

Известный историк с Кубани, казацкий генерал Иван Попко описал интересный обычай, который бытовал в старину в школе Запорожской Сечи: при переходе из класса в класс (их было три) ученик приносил учителю большой горшок каши; учитель с учениками съедали кашу, а затем ученики выносили пустой горшок во двор, вешали его на плетень, вооружались палками, вытянутыми из плетня, и с расстояния, указанного учителем, кидали их в горшок и разбивали его в дребезги. Сразу же будущие казаки бросались подбирать осколки, и кто насобирал их больше, получал похвалу учителя. После этого осколки летели в воздух — один выше другого — испытывались сила и гибкость детской руки (250, 149). Этот обычай перекликается со старинным летним праздником гопала-кала, который и теперь празднуют в Индии. На этом празднике юноши провозглашают себя пастухами — гопалами бога Кришны-Гопала (о происхождении гопака, знаменитого украинского казацкого танца, от арийских праздников в честь бога Кришны-Гопала написал в своей книге В.Пилат) ходят по улицам, разбивая крынки с молоком, простоквашей, творогом и рисовыми хлопьями. Иногда крынки подвешивают между высокими строениями и гопалы строят живые пирамиды, чтобы достать их, или цепляют на вершине столба, смазанного растительным маслом, и гопалы должны снять их оттуда (216, 223). Интересно, что такие пирамиды («колокольни») и теперь строят ребята в праздники, а доставание предметов со столба — развлечение, известное у нас еще с времен Киевской Руси (137, 254). Что же до подбрасывания осколков, то это было связано с древним ритуальным бросанием к небесной тверди, которую представляли себе в древние времена выкованной из металла. Не даром на Подолье мальчики хвастались, что могут кинуть камешки, «что аж в небо ударится и звякнет» (279, II, 150).