Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Поколения свободомыслящих россиян воспитывались в восхищении перед Французской революцией, и после февраля 1917 года под «Марсельезу» маршировали воинские части, ее исполняли при встрече иностранных делегаций и даже в театрах перед началом спектаклей. Народник Петр Лаврович Лавров перевел «Марсельезу» на русский. Первые слова «Отречемся от старого мира!» точно соответствовали настроениям того времени. Французский дипломат вспоминал революционные песнопения на улицах Петрограда: «Тенора требовали голов аристократов, сопрано – голову царя, басы вообще же не желали никого щадить».

Все, что делалось после Февраля, делалось слишком поздно, слишком медленно – словом, половинчато. Упущения и ошибки складывались в роковую цепь, под бременем которой республика пала. Более точно определить раздвоенную душу Февраля, считал Федор Степун, чем это сделал Керенский, нельзя:

– Какая мука все видеть, все понимать, знать, что надо делать, и сделать этого не сметь!

Но почему Временное правительство не сделало то, чего от него ожидали? Керенский и его министры не считали возможным принять кардинальные решения, меняющие судьбу страны, поскольку это прерогатива представительной власти. После отречения царя постановили, что соберется Учредительное собрание, определит государственное устройство, сформирует правительство и примет новые законы. Временное правительство потому и называлось временным, что должно было действовать только до созыва собрания.

В деревню с войны вернулся человек с ружьем, и проблемы стали решаться силой. Крестьяне захватывали помещичьи земли и скот, а усадьбы жгли. Из тюрем выпустили уголовников, да и новые появились. Горожане к осени семнадцатого оказались беззащитными перед волной преступности. Полное разрушение жизни. В стране воцарились хаос и отчаяние.

Особо надо отметить роль сухого закона.

До окончания мировой войны император запретил продажу спирта, водки, виноградного вина крепче 16 градусов и пива крепче 3,7 градуса. Как же выходили из положения те, кто не принял сухой закон? Врачи выдавали рецепты на получение спирта в аптеках. В ресторанах и трактирах подавали спиртные напитки в чайниках. А то и попросту люди покупали денатурат, пропускали через черный хлеб, добавляли к нему специи – гвоздику, корицу и лимонную кислоту.

Сухой закон подтолкнул к широкому распространению наркотиков. Опиум везли из Персии и Маньчжурии. Гашиш доставляли из Азии. Морфием (а также шприцами) снабжали врачи. Кокаином торговали проститутки.

«Продавался он сперва открыто в аптеках, в запечатанных коричневых баночках, по одному грамму, – вспоминал Александр Вертинский. – Лучший немецкой фирмы «Марк» стоил полтинник грамм. Потом его запретили продавать без рецепта, и доставать его становилось все труднее и труднее. Его продавали с рук – нечистый, пополам с зубным порошком, и стоил в десять раз дороже.

Актеры носили в жилетном кармане пузырьки и «заряжались» перед выходом на сцену. Актрисы носили кокаин в пудреницах.

– Одолжайтесь! – по-старинному говорили обычно угощавшие. И я угощался. Сперва чужим, а потом своим».

Временное правительство 27 марта 1917 года подтвердило запрет на «продажу для питьевого употребления крепких напитков и спиртосодержащих веществ». Но желание выпить не угасло. Горючий материал – солдаты, хлынувшие с развалившихся фронтов, склонные к анархии, не желающие никому подчиняться.

Министерство путей сообщения докладывало правительству: «Солдаты создают совершенную невозможность пользоваться дорогами как общегосударственным способом передвижения: имеются донесения о случаях насильственного удаления пассажиров солдатами из вагонов, некоторые пассажиры, лишенные возможности выходить в коридор вагона, вынуждены отправлять естественные надобности в окно, женщины впадают в обморочное состояние».

Переполненные поезда шли медленно – со скоростью 3 версты в час. Отопление не работало. Окна в вагонах разбиты… Фронтовики были охвачены ненавистью к тылу, к буржуям, торговцам, вообще к обладателям материальных благ. И некому было спасти горожан от убийств, грабежей и погромов.

Анархист Федор Павлович Другов, член исполкома Всероссийского совета крестьянских депутатов, вспоминал, как по всему Петрограду банды из вчерашних солдат искали винные погреба:

«По толпе открывался огонь из пулеметов, а погреб забрасывали гранатами, превращая его в жуткое месиво вина и крови. Пожарные доламывали бочки с вином, разбивали штабеля бутылок и выкачивали красную смесь паровыми насосами на улицу. Потоки этой пахучей хмельной влаги текли по улице, смешиваясь с грязью и лошадиным пометом.