Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Нестор Махно оседлал восстание деревни против города. Крестьянское самосознание строилось на уверенности в том, что городские жители – паразиты. А государство – зло. Идеал – это вольная жизнь, в которой вообще нет места начальству. Крестьянину никто не нужен: ни священники, ни начальники, ни сборщики налогов, ни торговцы. Сами будем меняться с горожанами всем необходимым…

«Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать засевших там ненужных, вредных для дела правителей», – вспоминал Нестор Иванович.

Он воспользовался невероятной активностью разбуженных революцией крестьян. Дал выход накопившемуся в деревне напряжению. И внутридеревенская вражда превратилась в готовность перебить всех и каждого.

«Месть тем, кто рвет и топчет жизнь социально замученного, политическим насилием изуродованного и духовно порабощенного трудового народа! – призывал Махно. —

Больше не будет пощады врагам трудящихся. Пощады не будет никому».

Город боялся Махно. Деревня встречала его с восторгом, потому что он раздавал землю, обещал избавить от налогов и хлебопоставок. Он повсюду находил сторонников, которым по душе пришлись анархистские лозунги вольности и самоуправления. Крестьяне всей душой мечтали остаться вовсе без власти, которую страстно ненавидели саму по себе. Крестьяне желали, чтобы их оставили в покое. Сопротивлялись всем, кто пытался забрать хлеб. На зданиях повстанческого штаба висели лозунги: «Власть рождает паразитов! Да здравствует анархия!», «Мир хижинам – война дворцам!».

Пулеметная тачанка вошла в историю как оружие Первой конной армии в Гражданской войне. В реальности это Нестор Иванович посадил своих бойцов на тачанки. И создал мобильную пехоту, которая успешно противостояла регулярным вооруженным силам.

Тачанка – это немецкие рессорные четырехместные дрожки, на которых устанавливали станковый пулемет. Махно реквизировал дрожки у немецких колонистов. Вместе с хорошими лошадьми. Нестор Иванович с нескрываемым удовольствием вспоминал, как умело использовал этот вид оружия массового поражения.

– Гаврюша, возьми прицел! – приказывал Махно пулеметчику.

«Кучер поворачивал лошадей в нужном направлении. А Гаврюша словно присосался к пулемету. Я крикнул Гаврюше «Бей!». Пулемет «Максим» заговорил как бы с задержкой, но так метко, что ни один из нападавших, разорванных пулями, не устоял».

Через много лет после его смерти среди европейской молодежи обнаружилось множество поклонников Махно, их завораживал его бунтарский авангардизм. Нравилась его идея, что революция способна разгореться из одного-единственного очага вооруженной борьбы, который нужно вовремя разжечь. Идеи Махно вдохновляли пылкие сердца молодых идейных анархистов, готовых до конца стоять за свои идеалы. Поклонником Нестора Ивановича стал знаменитый Даниэль Кон-Бендит, самая популярная фигура парижских баррикад времен студенческой революции 1968 года.

А советскую власть долго преследовал страх перед крестьянскими восстаниями, гасить которые так же трудно, как тушить загоревшийся торф: едва залили пожар в одном месте, огонь полыхнул в другом!.. И не отпускали пугающие воспоминания о неуловимой армии Махно.

Один историк иронически заметил: это правда, что анархия – мать порядка. Если люди долгое время вынужденно живут в ситуации анархии, они сделают все, чтобы вернуть порядок. Так и произошло. Насмерть перепуганное анархией, символом которой стал Нестор Махно, наше общество осенью 1917 года выбрало самый жесткий режим из всех возможных.

Первым военным министром Временного правительства стал Александр Иванович Гучков, сын русского купца и француженки, успешный бизнесмен, путешественник, искатель приключений и любитель авантюр. Он увлекся политикой и стал председателем Государственной думы.

Бретер по натуре, дрался на дуэли с депутатом Уваровым и ранил его. Это уголовное преступление. Суд проявил снисхождение, но все-таки приговорил к нескольким неделям тюрьмы. Император Николай II своей властью сократил срок, чтобы Гучков возможно быстрее приступил к исполнению обязанностей председателя Думы.

Современный исследователь поражен: «Удивляет позиция верховной власти. Гучков доставляет сильные неприятности властям. Казалось бы, удобный повод «свести с ним счеты». Но нет! Какая-то публичная демонстрация отсутствия политической воли». Сегодня подобное отношение к оппоненту воспринимается как слабость и глупость. А Николай II считал невозможным уничтожать тех, кто думает иначе: оппозиционеры – такие же патриоты России.