Дэвид Ремник - Могила Ленина. Последние дни советской империи

Но уже летом и осенью 1990-го подули иные ветры. Партийные газеты начали намекать на грядущую контрреволюцию. Самые горячие защитники свободного рынка вдруг оказались под ударом, в том числе и Заславский. Как и весь Советский Союз, Заславский попадал в грозовой фронт рыночной экономики без маршрута полета и подсказок диспетчера. Его представление о будущем — мире фондового рынка, компьютерных центров и торговых комплексов — сталкивалось с бесконечными препятствиями: старыми привычками, нестабильностью, не поддающейся исправлению психологией людей, привыкших к “равенству в нищете”. Радикальные рыночники Октябрьского района раньше прочих нащупали границы терпимости граждан. Некоторым местным рабочим подъем бизнеса пришелся не по нраву. Проводились небольшие демонстрации. Кое-кто из сторонников Заславского от него отвернулся. “Многие жители района видели, что такие предприятия, как «Алиса», получают огромные прибыли, а им самим по-прежнему приходится стоять в очереди за едой. Это их бесило, они стали требовать: «Дайте нам!», — объяснял помощник Заславского Гезенцвей. — Многие не понимали, что смысл деятельности правительства не в том, чтобы содержать граждан, как родители содержат детей. Что мы пытались делать, это создать структуры, возможность для каждого найти работу и добиться успеха”.

Заславского нисколько не удивляло, что огромная часть гневных писем, которые он получал, а также статей в националистической прессе, были антисемитскими. По мере того как бизнес рос, а на среднюю зарплату можно было купить все меньше, ожесточение неизбежно принимало эту привычную форму. Любой человек с чуть большим достатком был, конечно, еврей. О евреях говорили в автобусах, на улицах, на скамейках в скверах, иногда — на митингах и демонстрациях. 6 июня 1990 года в Доме культуры “Красный октябрь” собралось 700 членов некоего Народного Православного Движения. Уровень ненависти там зашкаливал. “Мы заявляем, что евреи несут коллективную ответственность за геноцид русского народа и других народов нашей страны! — кричал некто Александр Кулаков. — Мы требуем, чтобы евреям запретили покидать страну, пока трибунал из русских людей не решит их судьбу! Мы выражаем солидарность с арабским миром, которое борется с этим злом! Также мы выражаем солидарность с немецким народом. Евреи не были жертвами немцев. Это немцы стали жертвами еврейского обмана!”

Члены разнообразных групп — Объединенного фронта трудящихся, “Родины”, “Единства”, — с такой же устрашающей злобой требовали “пролетарского суда” и непримиримой классовой борьбы. Заславский показывал мне приходившие ему письма, в которых слово “жид” встречалось чаще, чем запятые. Казалось, в этих извращенных представлениях о классовой борьбе он олицетворял фигуру врага, стал объектом классовой ненависти. “Наш современник”, “Московский рабочий” и “Молодая гвардия” были главными изданиями, публиковавшими материалы с этой странной смесью национализма, неосталинизма и ущербной агрессивности, получившей название национал-большевизма. “Налицо парадокс, — писал Ричард Косолапов в «Московском рабочем». — Запрет классового подхода и ложное противопоставление ему универсальных человеческих ценностей происходят в то время, когда разрыв между богатыми и бедными увеличивается. Нам упорно твердят, что бастующие шахтеры и пополняющиеся ряды миллионеров должны брататься… хотя весь наш исторический опыт буквально вопиет о неизбежности конфликта”.

Заславский приступил к работе в начале 1990 года, имея поддержку более сотни депутатов Октябрьского района из общего числа в 150. К началу зимы он мог опереться лишь человек на 40 или около того. Остальные с помощью различных комунистических организаций составили против него заговор. В коммунистической газете “Советская Россия” появлялись статьи, где Заславского обвиняли в некомпетентности, в “агрессивном антикоммунизме” и в том, что он лишил граждан власти и отдал ее в руки кучке молодых миллионеров. “Заславский оказался не тем, за кого себя выдавал, — сказала Алла Власова, консервативный депутат райсовета. — Он зазнался. Он прислушивается только к узкому кругу лиц. Он должен уйти”.

Заславский действительно не имел политического опыта и держался несколько свысока, что давало его противникам козыри в грядущей битве. А тут еще выяснилось, что несколько членов горисполкома были бизнесменами, в том числе ставленник Васильева Шота Какабадзе, который был президентом адвокатской конторы “Ассистент”, представлявшей интересы Октябрьского района. Хотя адвокаты конторы уверяли, что оказывали району юридическую помощь бесплатно, трудно было не увидеть здесь конфликта интересов. “Мы начали расплачиваться за свою глупость и неопытность”, — подытожил Чегодаев.