Дэвид Ремник - Могила Ленина. Последние дни советской империи

Горбачев уже понимал, что катастрофа разразится, если он не ограничит монополию КПСС. На расстоянии он следил за тем, что происходило с Ярузельским в Польше, Хонеккером в ГДР и — особый случай — с четой Чаушеску в Румынии [99] Президент Польши Войцех Ярузельский в 1990 году позволил провести в стране свободные выборы, ушел в отставку и уступил руководство страной победившему на выборах Леху Валенсе. Эрих Хонеккер в октябре 1989 года был смещен со всех постов и отдан под суд за коррупцию. Глава Румынии Николае Чаушеску и его жена Елена были расстреляны 25 декабря 1989 года после победы Румынской революции. . Горбачеву не нужно было напрягать фантазию, чтобы осознать, что в его стране зреет такая же ярость. Все хотели одного — очистить дом. В Чернигове, на севере Украины, случилась автомобильная авария. Собралась толпа, люди увидели, что пьяный водитель одной из машин — первый секретарь местной партийной организации. Вдобавок багажник в его машине был набит деликатесами, которых горожане не видели уже много лет. Чиновник был вынужден уволиться. В Волгограде ушло в отставку все руководство горкома, когда десятки тысяч людей начали протестовать против строительства жилья повышенной комфортности для местного чиновничества. Та же участь постигла руководство Тюменского горкома, обвиненного в коррупции. А в Ленинграде бывший член политбюро и глава обкома Юрий Соловьев был исключен из партии, после того как несколько сотен человек устроили пикет возле его дома: их интересовало, каким образом он купил “мерседес-бенц” за 9000 рублей, притом что официальная его цена была около 120 000.

4 февраля 1990 года в Москве стоял страшный холод, но примерно 250 000 человек прошли маршем по Садовому кольцу и улице Горького и вышли на Манежную площадь к Кремлю. Обитатели кремлевских кабинетов, вероятно, перепугались до полусмерти. Это была самая большая демонстрация в Москве за все время советской власти, и демонстранты были настроены отнюдь не почтительно. Об этом, например, свидетельствовал реявший над площадью плакат: “Номенклатура, помни о Румынии!” Люди, чтобы согреться, топали ногами и хлопали ладонями в перчатках. На платформу грузовика забрался Юрий Афанасьев и прокричал в микрофон: “Да здравствует начавшаяся мирная, ненасильственная февральская 1990 года революция!” Все поняли, на что он намекает: в 1917 году именно Февральская революция положила конец царскому режиму. Через несколько дней ЦК должен был провести пленум и решить судьбу 6-й статьи Конституции. Впервые оппозиция была уверена в великой победе. “Когда они [члены ЦК] соберутся в понедельник утром в Кремле, пусть помнят о сотнях тысяч людей, которых вы сегодня здесь видите!” — сказал Владимир Тихонов, президент Союза объединенных кооперативов. Ельцин кричал с трибуны, что Горбачеву предоставляется “последний шанс”. И толпа — гремучая смесь из демократических социалистов и социал-демократов, зеленых и монархистов, кришнаитов и ветеранов войны, домохозяек и студентов — приветствовала эти слова гулом одобрения.

На пленуме Лигачев и другие члены ЦК сетовали на “потерю” Восточной Европы, на “хаос” на улицах. Но затем им пришлось сделать то, чего от них требовали. 7 февраля 1990 года ЦК проголосовал за отмену 6-й статьи и открыл России путь к многопартийной системе. Выбора у них действительно не было. Они видели толпу протестующих. Они прочитали на плакатах, какое будущее их может ждать.

Яковлев оставался верен Горбачеву до конца, но было очевидно, что они разошлись в вопросах идеологии и тактики, особенно в том, что касалось партии. “Я убежденный коммунист”, — твердил Горбачев. Но для Яковлева социализм был немногим важнее государства всеобщего благосостояния, правительства, которое могло бы “защитить людей от бедствий и нищеты”. Его отношение к Ленину становилось все более критическим. “Да, оно изменилось, — признавал он в беседе со мной. — Как говорит Библия: во многой мудрости много печали. Ленин был невероятно талантливым политиком. Об этом спору нет. Но он стремился к власти и только к власти. Все остальное зависело от этого стремления. Он считал, что нравственность для пролетарской революции ценности не имеет”.

На июль был назначен съезд партии — Юрий Афанасьев заранее окрестил его “похоронами”. В течение нескольких недель до съезда партийная печать упорно критиковала реформаторов, называя их даже “предателями” социализма и родины. Разумеется, больше всех доставалось Ельцину и Яковлеву. На самом съезде делегатам раздавали листовки, в которых были напечатаны слова, якобы сказанные Яковлевым на встрече с радикалами и консерваторами. Из “ответов” Яковлева следовало, что он изменил Горбачеву, не уважал армию — словом, оказался еще большим радикалом, чем на самом деле. Позже расследование установило, что текст листовки сочинил генерал Игорь Родионов, известность которому принес кровавый разгон мирной демонстрации в Тбилиси.