Андрей Амальрик - Распутин

А. Н. Хвостов, после небрежного обращения с Распутиным в 1911 году принятый царем очень холодно, подал в отставку с поста нижегородского губернатора и позднее был избран в Думу от Союза русского народа. Теперь, едва до него дошли слухи о предстоящей замене министров, он решил не повторять прежних ошибок, а напротив — искать ход к Распутину и царице. Еще ранее о том же пути к утраченной власти подумал С. П. Белецкий, в январе 1914 года смещенный с должности директора Департамента полиции по настоянию Джунковского. Человек скромного происхождения, обязанный своей карьерой работоспособности и страсти к полицейскому сыску, Белецкий объяснял их расхождения тем, что он «человек из народа», а Джунковский «человек придворный» — Джунковский был против провокационных методов Белецкого и не доверял ему. Как член кружка генерала Богдановича, Белецкий занимал антираспутинскую позицию, но когда Джунковский был смещен из-за попытки свалить Распутина, а положение Щербатова заколебалось, Белецкий, одержимый «стремлением к работе и власти», подумал о кружке царицы, Распутина и Вырубовой.

Связующим звеном между Белецким, Хвостовым, Вырубовой и Распутиным стал князь М. М. Андронников, занятый, по словам Витте, «какой-то странной профессией. Он втирается ко всем министрам, старается оказать этим министрам всякие одолжения, сообщает иногда весьма интересные для этих министров сведения…». Разнося от министра к министру слухи, как пчела пыльцу от цветка к цветку, причисленный к Министерству внутренних дел, а затем к Синоду чиновник девятого класса оказался вхож ко многим представителям власти. Сам Андронников сказал о себе: «Благодатью Божиею я есть то, что есть; человек в настоящем смысле этого слова, но интересующийся всеми вопросами государственной жизни», а более конкретно — желающий «посещать всех министров».

Кроме рассылки министрам икон, а их женам букетов, он, как только узнавал, что какой-нибудь Иван Иванович назначен директором пусть самого маловажного департамента, сразу же отправлял ему письмо, что «наконец-то воссияло солнце правды в России» — судьбы такого-то департамента вручены «в ваши благородные, просвещенные и твердые руки». Завел он дружбу с фельдъегерями, которые заезжали к нему с правительственными пакетами, — и в дни раздачи наград по адресу на конверте не стоило труда определить, кому везут благую весть, задержать немного курьера и первым поздравить награжденного, создав у того впечатление, что Андронников не только знал заранее о награде, но даже сам выхлопотал ее. Пользуясь своими связями, он проводил множество дел, что было источником его существования, — но тут же проживал все это; ежедневно, по словам его камердинера, к нему «народ приходил пить и есть целыми партиями». Главным стимулом Андронникова были не деньги, а какое-то хлестаковское желание «быть в центре событий», при этом определенных политических взглядов у него не было — все действия определялись личными отношениями. Была у него репутация большого богомольца и целый иконостас в спальне, под этим иконостасом спал он с милыми его сердцу молодыми людьми — их за два года перебывало у него более тысячи, иногда прямо с улицы. Женщин он не любил и, по его словам следственной комиссии, разочаровался в Распутине, увидев с ним «девиц известного свойства». «Тут я увидел, что он развратник!» — с пафосом закончил князь.

С Белецким Андронников познакомился в 1912 году, с Распутиным — весной 1914 года, осенью того же года познакомился у него с Вырубовой, а с А. Н. Хвостовым — летом 1915 года, после его речей в Думе о «немецком засилье». Он ли говорил с Вырубовой о Хвостове или она сама, но в конце августа или в начале сентября 1915 года она просила привезти ей Хвостова. На этот раз Хвостов лицом в грязь не ударил, о «Григории Ефимовиче» отозвался с почтением, сообщил, что уже остановил запрос в Думе о нем и в дальнейшем не даст в обиду. Вырубова засомневалась все же, сумеет ли неопытный в полицейских делах Хвостов организовать охрану Распутина, и тут Андронников предложил ей Белецкого. Хвостову было дано понять, что условие его назначения — приглашение Белецкого товарищем министра, заведующим полицией.

Так Хвостов, Белецкий и Андронников образовали «первый распутинский триумвират» — из претендента на первую роль («министра»), на вторую («советника») и на третью («посредника», который, не занимая официального поста, проводил бы закулисно свои политические или коммерческие интересы). «Распутинским» триумвират был в том смысле, что заранее считался с Распутиным как политической силой, имея в виду не только не восстановить его против себя, но прямо на него опереться. Тем более, что со времени отъезда царя в ставку политическая роль кружка царицы, Распутина и Вырубовой начала расти.