Андрей Амальрик: Иностранные корреспонденты в Москве

Андрей Амальрик

ИНОСТРАННЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ В МОСКВЕ

Жена одного американского корреспондента в Москве пригласила в гости молодого русского друга. В воротах дома их остановил милиционер.

- Вы - проходите! - сказал он, обращаясь к американке. - А вы, - он дернул за руку русского, - поворачивайте назад!

Американка пыталась протестовать, но молодой человек сразу же с испуганным лицом зашагал прочь.

- Почему же вы не пожаловались на этого милиционера? - спросил я жену корреспондента, когда она рассказала мне эту историю.

- Кому же жаловаться?! - ответила она. Отдел печати МИД и так постоянно предупреждает нас, чтобы мы не общались ни с кем из русских, кроме официальных лиц.

Этот маленький эпизод, пожалуй, очень характерен для положения иностранных корреспондентов в Москве и для того, как они сами к нему относятся. Хотя понятие "железный занавес" и выглядит сейчас устаревшим, власти все же пытаются полностью изолировать иностранных корреспондентов в Москве от советских граждан. Такое положение существовало и раньше, но особенно решительно стали добиваться изоляции с тех пор, как в стране началось независимое общественное движение. Ясно, что весь мир, - а вслед за ним и СССР из западных радиопередач - мог узнать об этом движении только из сообщений западных корреспондентов в Москве, поскольку ни ТАСС, ни другие советские органы этого делать бы не стали; Но, конечно, дело не только в общественном движении: вообще человек, изолированный от местного населения, меньше понимает, что происходит в стране. Изоляция достигается прежде всего поселением корреспондентов в специальных домах для (иностранцев, куда затруднен доступ советским гражданам, созданием специальных учреждений по обслуживанию иностранцев, установлением микрофонов в квартирах корреспондентов, слежкой за ними, которая очень беспокоит не привыкших к этому людей, системой официальных и неофициальных предупреждений, высылкой из страны, а также общей атмосферой страха и неопределенности, которую особенно болезненно воспринимают люди, прибывшие из демократических стран. В частности, многие из тех, кто пускается в преувеличенные рассуждения о "либерализации и демократизаций" советского общества, склонны также преувеличивать угрозу для себя лично. О своем положении в Москве, по-видимому, писали сами иностранные корреспонденты, но, быть может, представляет интерес и оценка стороннего наблюдателя, прежде всего оценка, как ведут себя корреспонденты в подобной ситуации. Очевидно, есть два пути: или все же искать какие-то контакты с русскими, искать какую-то информацию, кроме официальной или же полностью принять статус, который то твердой, то мягкой рукой навязывают корреспондентам московские власти. За семь лет постоянного общения с иностранными корреспондентами у меня сложилось впечатление, что большинство из них проявляет готовность подчиниться навязанным им условиям.

Что Делают

Поскольку подчинившийся корреспондент не занят никакой репортерской работой по сбору фактов, не чувствует и не понимает общую атмосферу, вращаясь только в узком мирке себе подобных, не знает русской истории и обычаев, а большей частью и русского языка, то его работа сводится к следующему:

советский переводчик, которого он сам считает агентом КГБ, переводит или пересказывает ему содержание "Правды" или "Красной звезды" - это "официальная точка зрения" на какое-либо событие;

затем он беседует со своим соседом по этажу, таким же, как он сам, - это мнение "обозревателей";

в некоторых особо важных случаях спрашивает своего шофера или домработницу - это мнение "человека с улицы".

Остается только перетолковать содержание заметки в "Правде" в терминах западной журналистики и в духе общих мест о "либерализации" или, наоборот, о "возрождении сталинизма". Так появляются бессодержательные, но полные мнимой многозначительности статьи об "экономических реформах" или о "ястребах и голубях в Кремле", которые с таким же успехом могли быть написаны в Лондоне или Нью-Йорке, как и в Москве. Но, быть может, этикетка "от московского корреспондента" придает им очарование известия с места события и поднимает престиж газеты. В дальнейшем такой корреспондент, за три или четыре года пребывания в России не выучивший ни одного русского слова и не поговоривший ни с одним русским, возвращается в свою страну и котируется там уже как "знаток России". Он может писать очень враждебные или очень благожелательные советскому режиму статьи, но во всех случаях они способны только дезориентировать читателя, потому что их автор мало что знает и еще меньше понимает.