Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Наконец, в немалой степени привлекали корейских реформаторов и те социальные изменения, которые ассоциировались с внедрением христианских идей. Хотя большинство протестантских и особенно католических миссионеров в Корее принадлежали к консервативным направлениям, а зачастую и отличались откровенно расистским отношением к своей корейской пастве, целый ряд социально-культурных особенностей западного христианства, пережившего к тому времени уже почти два столетия либерально-демократических влияний, рассматривались в Корее как передовые и заслуживающие подражания. Особенно касается это отношения к женщине, которую неоконфуцианская догматика исключала из общественной жизни. Ряд редакционных статей в газете «Тоннип синмун», написанных с открыто протестантских позиций, объяснял читателям, что «Бог сотворил мужчину и женщину равными», и приниженное положение женщины в Корее, выражавшееся, например, в отсутствии женских школ, существовании института наложниц, насилии в отношении женщин в семье и т. д., являлось как нарушением «естественного порядка вещей», так и символом «дикости» Кореи в глазах обитателей «цивилизованных стран». Просветительская работа протестантских публицистов давала скорые результаты — уже в начале 1900-х годов ряд церквей, особенно в менее конфуцианизированных северных районах страны, рекомендовал христианским супружеским парам строить отношения на взаимном уважении, избегать насилия против женщин в семье, отдавать девочек в школы, и т. д. Особенно осуждалось наложничество, как «недопустимое для христианина». Хотя речь шла всего лишь об очень ограниченном участии женщин в общественной жизни (так, практически всегда школы для мальчиков и девочек строились раздельно) и упор делался на воспитание женщины как «мудрой матери и хорошей жены», способной воспитать «цивилизованным» следующее поколение корейцев, а не на борьбу за женские права как самоценность, беспрецедентные для конфуцианской Кореи инициативы христиан в женском вопросе обеспечили приток женщин-верующих в церкви. Некоторые из них, получив при посредстве миссионеров современное образование, становились пионерами в просвещении, медицине, благотворительной деятельности. Так, протестанткой была первая корейская женщина-врач, практиковавшая западную медицину, Эстер Пак (1877–1910). Родившаяся в Сеуле в бедной семье, она начала свою медицинскую карьеру ассистенткой у американского миссионера-врача Розетты Шервуд, а затем закончила Балтиморский Женский Медицинский Колледж, вернулась в 1900 г. в Корею и даже удостоилась личной благодарности от Коджона за заслуги в подготовке медсестер и лечении больных. Кроме возможностей, открывавшихся христианскими церквями на пути к равноправным отношениям полов, импонировали корейским реформаторам и уважительный взгляд протестантов на торгово-промышленную деятельность, и их кампании против пьянства, курения и азартных игр, вполне сочетавшиеся с новым националистическим идеалом «чистоты от пороков» и «беззаветной патриотической службы».

Рис. 28. Учитель-иностранец в классе с корейскими детьми. Корея, начало 1900-х годов.

Рис. 29. Гавань Чемульпхо (Инчхона), 1904 г. Этот портовый город, рейду которого суждено было вскоре стать первой ареной морских сражений русско-японской войны 1904–1905 гг., был важным каналом проникновения современных товаров, учреждений и идей в Корею.

К середине 1900-х годов западные христианские церкви уже обладали в Корее ощутимым влиянием. Значительную долю среди как примерно 55 тыс. крещеных корейцев (около 35 тыс. католиков и 20 тыс. протестантов к 1907 г.), так и среди более чем ста тысяч посещавших библейские школы и общества чтения Библии составляли общественные лидеры — публицисты, активисты националистических организаций, преподаватели «новых» дисциплин, богатые торговцы и первые предприниматели современного типа. Проводниками их влияния на общество были протестантские и католические газеты, журналы, около двух сотен христианских школ, а также церковные больницы, лечебницы, миссионерские станции, сиротские дома, и т. д. Уже в середине 1900-х годов немалая часть корейского образованного круга стала вполне всерьез воспринимать утверждения некоторых христианских энтузиастов о том, что лишь полная христианизация Кореи может стать залогом «спасения нации». В условиях дискредитации неоконфуцианской ортодоксии христианство стало рассматриваться, сознательно или бессознательно, как ее «современный» религиозный заменитель. Однако на православие, проповедовавшееся с 1900 г. Русской Духовной Миссией в Сеуле, этот образ не распространялся: православных корейцев насчитывалось всего несколько десятков, и в большинстве своем они были так или иначе связаны или с российскими дипломатами, или с корейскими поселениями в Российском Приморье. Успеху российской миссионерской работы в Корее препятствовали как очевидные факторы политического характера (враждебное отношение к России как со стороны прояпонских группировок, так и среди находившихся под влиянием популярных в Англии и отчасти США русофобских настроений корейцев-протестантов), так и плохая материальная обеспеченность российских миссионеров, не дававшая им возможности продемонстрировать корейской пастве те «преимущества цивилизации», на которые делали упор католики и особенно протестанты. Даже на публикацию законченных к 1910 г. уникальных корейских переводов из церковно-славянских богослужебных книг (часослов, панихиды, и т. д.) у Миссии не было средств!