Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

«Внешние кланы» могли рассчитывать на власть, лишь покуда была жива императрица. Неудивительно, что они действовали с жестокостью и самодурством калифов на час, вызывая раздражение и зависть в чиновничьих кругах. В конце концов фавориты пожинали то, что сеяли сами: возвысившись за одну ночь, они за одну же ночь уходили в политическое небытие. Так, сразу после кончины императрицы Ма ее братья потеряли все посты и были высланы в свои уделы. Непрочной оказалась власть и семейства Доу. Хэ-ди, раскрывший обман с «усыновлением», ждал только благоприятного момента для контрудара. Верным помощником Хэ-ди был гаремный евнух Чжэн Чжун, который «один всей душой был предан императору и не прислуживал могущественной клике» [Хоу Хань шу, цз. 78, с. 6а]. В 92 году Хэ-ди, воспользовавшись отсутствием Доу Сяня, арестовал в столице его родственников, обвинив их в измене. Главнокомандующий и оба его брата были впоследствии сосланы в свои уделы и там по обычаю покончили с собой. Уцелевшие члены семейства Доу оставались в опале до 109 года.

Если будешь чрезмерно усерден на службе, потеряешь расположение государя. Если будешь чрезмерно радушен в дружбе, потеряешь расположение друзей.

Конфуций

Обозначим главных действующих лиц драмы позднеханьского двора, с удручающей монотонностью разыгрывавшейся по одному и тому же сценарию.

Некоторые из этих лиц – родственники императриц – нам известны. Другой влиятельной силой дворцовой политики были евнухи, обслуживавшие гарем монарха. Большинство из них были низкого происхождения и выполняли незаметную черную работу, однако самые высокопоставленные занимали должности, в позднеханьское время приравненные к рангу в 2 тыс. даней. Главное же, повседневная близость к императорской персоне, его супруге и любимым наложницам позволяла отдельным евнухам играть совершенно исключительную роль в дворцовой политике.

Еще царствование Цинь Шихуана закончилось фактической узурпацией власти евнухом. Большим влиянием пользовался доверенный евнух императора Юань-ди (48-33 гг. до н. э.), но это осталось эпизодом в истории раннеханьской династии. Авторитет евнухов значительно возрос при Гуан У-ди, передавшем им немало постов, которые ранее занимались, как правило, обычными чиновниками. Наиболее заметными фигурами стали «постоянный камердинер дворца» (чжун-чанши) и «малый камердинер Желтых ворот» (хуан мэнь сяоши), выступавшие посредниками между государем и администрацией «внешнего двора».

Силу гаремных слуг впервые продемонстрировали события 92 года, и в дальнейшем их роль в дворцовой политике неуклонно возрастала. В 102 годуХэ-ди впервые пожаловал знатный титул хоу и удел евнуху Чжэн Чжуну, унаследованные затем приемным сыном последнего. Право евнухов иметь приемных детей и передавать им знатные титулы было формально узаконено в 135 году [Хоу Хань шу, цз. 6, с. 14б]. В 156 году приемные дети евнухов получили право ношения по ним «трехлетнего траура», как по настоящим родителям, что устранило последние признаки социальной неполноценности служителей гарема [Хоу Хань шу, цз. 7, с. 12б]. К тому времени евнухи были уже достаточно могущественны для того, чтобы в нарушение законов назначать родственников на крупные посты в провинциальной администрации [Хоу Хань шу, цз. 38, с. 11а]. Неудивительно, что, хотя кастрация как вид наказания была отменена при Хэди, многие добровольно калечили себя в надежде сделать быструю карьеру в гаремных стенах. Даже среди служилой элиты немало людей предпочли забыть о том, сколь жалок и презрен с точки зрения конфуцианской морали удел человека, не могущего произвести потомство. В середине II в. появляются упоминания о евнухах из потомственных служилых семей, в том числе и самых именитых [Хоу Хань шу, цз. 81, с. 31а, цз. 45, с. 8б].

Наконец, третий фактор дворцовой политики: регулярная бюрократия. Сила относительно сплоченная, но, как показали уже события 92 года, крайне инертная и отчужденная от императора. Если «внешние кланы» и евнухи как бы насаждали свою власть сверху, действуя от имени государя, то чиновничество опиралось на регулярную административную систему и ее безличные законы. В этом смысле бюрократия имела право в собственных глазах считать себя олицетворением «порядка», а господство императорских фаворитов – аномалией. По той же причине служилая знать была принципиально консервативным элементом, отстаивавшим свои традиционные привилегии в борьбе с «выскочками», пробивавшимися к власти благодаря случайному стечению обстоятельств. Оттого в дворцовых распрях мы почти не слышим голоса действительных хозяев положения – его заглушает исходящая из чиновничьих рядов громкая критика существующей «несправедливости». Чиновники-хронисты, разумеется, ей сочувствовали и в изобилии заполняли ею свитки своих анналов. И тем не менее именно косность бюрократического аппарата порождала временщиков из «внутреннего двора», пытавшихся в обход регулярного чиновничества сократить дистанцию между непосредственным окружением императора и массами податного населения.