Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

Пока что не все высказанные выше положения удалось подкрепить достаточным количеством фактов. Но у нас еще будет возможность привлечь эти факты попутно с главной линией изложения. Сейчас важно отметить, что различные аспекты социальной жизни в ханьском Китае – семейный уклад, хозяйственная деятельность, политика – были подчинены действию двух тенденций, одновременно противоборствовавших и обусловливавших друг друга. Мы видим теперь, что отчужденность между родственниками, служебная карьера и экономическое могущество – звенья одной цепи, составлявшей то, что можно назвать элитистским началом в ханьском обществе. Это начало кажется источником поступательного развития древнекитайской империи, но, будучи социально разрушительным, оно не имело исторической перспективы. Ему противостояло «общинное» начало, исторически консервативное, но представлявшее социум и порядок. Сочетание двух этих начал обусловило неоднозначный характер движущих сил исторической эволюции ханьского общества. Посмотрим, как проявилась эта неоднозначность в формах и методах политической борьбы в позднеханьской империи.

История позднеханьской династии начинается в 25 году, когда Лю Сю провозгласил себя императором Гуан У-ди. Отпрыск ханьского дома, будущий государь в молодые годы не помышлял о желтом одеянии монарха и даже был готов служить Ван Ману. Лишь после того, как падение узурпатора стало неминуемым, Лю Сю поднял мятеж у себя в Наньяне и, играя на проханьских настроениях, быстро выдвинулся в число претендентов на престол. К 25 году ему удалось установить контроль над большей частью центрального и восточного Китая. Став монархом, Лю Сю заручился поддержкой ряда военных вождей северо-запада и в течение десяти лет распространил свою власть на всю территорию империи.

Новый император снискал себе лавры, которых обычно удостаивались основатели династий. По его собственным словам, он «приводил Поднебесную в порядок мягкостью» [Хоу Хань шу, цз. 1б, с. 18б]. В ходе войн Гуан У-ди неоднократно специальными эдиктами освобождал захваченных пленников-рабов. Он поощрял конфуцианское образование и выказывал знаки особого почтения к ученым мужам. В 31 году он резко сократил штаты провинциальной администрации, так что, по свидетельству хрониста, «из десяти служащих остался один»; было упразднено свыше 400 уездов [Хоу Хань шу, цз. 1б, с. 2а-2б]. Тогда же Гуан У-ди начал серию реформ в армии, отменил всеобщую воинскую повинность, ликвидировал в центральных районах должности военных губернаторов – дувэев, распустил военный флот. Придворные историографы объясняют эти меры миролюбивым нравом императора и с восторгом отзываются об их последствиях: «После роспуска войск воцарился мир в Поднебесной, было мало беспорядков, документация об отбывании повинностей сократилась в десять раз» [Хоу Хань шу, цз. 1б, с. 12б). В действительности Гуан У-ди больше беспокоила угроза мятежа его бывших боевых соратников.

В судьбе позднеханьской династии многое предрешил характер группировки Гуан У-ди и его правления. Опорой Лю Сю стал блок влиятельных магнатов, главным образом из Наньяна (они составляли более трети его ближайших сподвижников), Хэнани, Хэбэя и отчасти северо-запада|1|. Политическое сотрудничество окружения Лю Сю подкреплялось брачными узами. Сам он вначале породнился с богатым семейством Го, с помощью которого ему удалось подчинить Хэбэй. Вторая супруга Лю Сю происходила из семьи его видного земляка Инь Ши, имевшей свыше 700 цин земли и более тысячи воинов [Хоу Хань шу, цз. 32, с. 12а, 17а].

Гуан У-ди восстановил в полном объеме бюрократическую систему, но позаботился о сохранении своего личного контроля над ней, вручив, как говорилось, исполнительную власть цензорату и Палате документов из «внутреннего двора». Гуан У-ди держал административный аппарат в ежовых рукавицах. «В то время, – сообщает хронист, – многих чиновников внутреннего и внешнего двора отбирал сам император, проверяли их со всей строгостью, и это было крайне обременительным делом. Глав Палаты документов и высших сановников на аудиенциях силком усаживали на передние места, никто из чиновников не смел говорить прямо» [Хоу Хань шу, цз. 29, с. 7а-б].