Георгий ЖУКОВ - Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы

А вот Жуков… С Севера был Донской фронт, которым командовал К.К. Рокоссовский (это еще было в составе Сталинградского фронта). Приехали тогда Жуков и Маленков, которых Сталин послал на этот участок, чтобы с Севера разбить левый фланг группировки, окружавшей Сталинград, и соединиться нашим войскам со Сталинградским фронтом с южной стороны с северной группировкой войск.

Чем кончилось это дело? Тут уже командовал сам Жуков. Вы знаете, сколько там полегло людей? Жуков мне потом сам рассказывал — а вы знаете, он грубиян, — «Еду я, а тут же идут солдаты раненые. Обращаюсь к одному и спрашиваю — леворучник? (А тогда, в 1941–1942 гг. гуляло такое слово, и им называли тех, кто был ранен в левую руку).

— И знаешь, что он мне сказал? Да, товарищ генерал, леворучники идут с фронта а те, кому в голову пуля попала, все лежат на переднем крае. И так при этом выругался, что дал как бы мне оплеуху. Я ему говорю: верно сказал, умный солдат, видать. Чем кончилась операция? Я об этом на Пленуме сказал Жукову. Она не имела успеха. А вот теперь получается, что он герой от Сталинграда до Берлина. Это хвастовство.

Когда была окружена группа немцев, завязались тяжелые бои. Когда был Паулюс окружен, то с юга на Сталинградском фронте наступала 51-я армия, потом наступал корпус генерала Вольского, ныне покойного, наступал корпус т. Белова, который сейчас находится здесь в зале, и о чем знает Т.П. Шикин, казак донской, который командовал кавалерийским корпусом и был замечательным командиром. Тогда войска Паулюса окружили, разрезали и разбили. Но если бы нам сам Гитлер не помог, Паулюс бы ушел. Он нашел бы выход вывести войска из Сталинграда, он раздавил бы наши силы и соединился бы со своими силами, которые были на Северном Кавказе, если бы ему не приказали стоять на месте. И вот когда к нему на выручку пришел Манштейн с танковой армией, были тяжелые бои. Если бы к этому времени не подоспел Р.Я. Малиновский с гвардейской армией и не принял бы на себя натиск Манштейна, то по-другому бы развивалась война. Малиновский, я считаю, со своей армией много помог, но тогда и много легло наших войск. А теперь пришел Жуков и будто бы победил. Глупость все это.

Мы знали и чувствовали, что если сейчас не взять в руки Центрального Комитета создание истории войны, то это будет не история, а хвастовство, восхваление генералов, которые подошли сейчас к руководству армией. Вот Жуков это и хотел сделать, стали его рисовать, как вы видели, на коне, въезжающим в Берлин. И нет только копья и змеи, а то прямо тебе — Георгий Победоносец.

Ему нравится такая картина, а художник просто поиздевался над нашим маршалом. Ведь разве можно так, тут не только нет вкуса и меры, а нет и понимания.

Мы сказали, что надо взять в Центральном Комитете, посадить людей, чтобы они взяли карты, чтобы оценили, что это было действительно трудно, чтобы они дали правильное представление потомкам, чтобы можно было оценить операции и использовать в будущих боях, чтобы не допустить повторения ошибок. Решение вынесли, а он себе в штабе группу посадил и они пишут, а мы сейчас по-другому возьмем и сделаем.

Поэтому, товарищи, нельзя так подходить. Жуков зарвался. Вам в докладе, наверно рассказывали. Нельзя в Уставе партии допускать, чтобы командир самодур и несколько солдат было застрелено. Вот случай с этим матросом, контр-адмирал выстрелил потому, что ему помешали матросы, которые гуляли где-тош. И вместо того, чтобы наказать, Жуков сказал — не судить и дал еще ему пенсию. Солдата убили, 20 суток отсидел — это, я считаю, не наказание. Солдата убили, а Жуков отменил наказание. Во время войны судили, если неправильно было применено оружие. Я помню, командир Анасташин застрелил командира танковой бригады в военное время, мы его под суд отдали за это дело, а сейчас мирное время, нужно судить и наказывать. И совершенно не обязательно вытаскивать пистолет и стрелять, а Жуков позволяет это делать.

Нет, товарищи, это не укрепляет дисциплины и не укрепляет нашу армию, а расслабляет. Как может рабочий, крестьянин или служащий перенести это, когда ему донесут, что командир убил его сына. Это можно применять в военное время, когда применялись суровые меры и они были оправданы. А теперь, Жуков говорит это единоначалие, это не единоначалие и не на основе сознания солдата, чтобы он знал, за что борется, а это личное подчинение — я сказал и выполняй мою волю. Товарищи, это правильно, но нужно воспитывать солдат в другом понимании этой дисциплины и подчинения.