Александр Таланов - Братья Дуровы

Разве можно удержаться от соблазна увидеть таких «сверхчеловеков»? Анатолий вместе с Владимиром повадились туда каждое воскресенье. В этот день устраивались утренние представления, и билеты стоили дешевле. После, на уроках гимнастики, братья Дуровы выказывали такое рвение, что даже отличавшийся строгостью Забек не мог нахвалиться.

Все же акробат вынужден был отказаться от занятий со способными учениками. Дело в том, что после исключения мальчиков из военной гимназии опекун стал больше посвящать времени их воспитанию. Сарай, приспособленный под гимнастический зал, был взят им под особое бдительное наблюдение. Забек быстро почуял неладное и счел за лучшее покинуть своих учеников.

Его место занял Отто Клейст — артист из балагана на Девичьем поле. Но ему пришлось обучать только младшего из братьев Дуровых, так как старший к этому времени уже был помещен в закрытое учебное заведение.

Клейст оказался менее благоразумен, чем его предшественники, и учительство его закончилось плачевно. Он был удален решительной рукой стряпчего Захарова, притом за шиворот и с чувствительной нахлобучкой.

Лишь через несколько дней, когда Анатолий рискнул навестить перепуганного педагога, тот обрел необходимый «кураж».

— Ваш опекун совсем не деликатный, — возмущался Клейст. — На мне был новый костюм, а он прямо схватил меня за воротник. Ведь мог оторвать…

— Опекун шутил, — пытался утешить Анатолий.

— Какое же он имел право бить меня серьезно? Ведь я мог сам немножко закипятиться, — хорохорился старый немец.

— Да, это было бы очень страшно, если бы вы закипятились… — скрывая улыбку, сказал Анатолий и предложил, ради безопасности, заниматься по вечерам в доме учителя.

Балаганщик ютился в скромном, тесном помещении, не позволявшем заниматься акробатикой, потому-то уроки его приняли новое направление — он стал обучать Анатолия немудрящим клоунским трюкам.

Прошла зима. Отто Клейст был так доволен учеником, что летом, когда по случаю какого-то праздника на Девичьем поле открылось народное гуляние, предложил ему вступить в свою «труппу».

— Согласен, конечно! Когда выступать? — восторженно откликнулся Анатолий на столь лестное предложение.

— Получишь за работу два рубля, — посулил «импресарио». — Водка и закуска моя.

Задолго до своего первого публичного выступления Анатолий стал усиленно тренироваться. А накануне дебюта не спал всю ночь, придумывал небывалые антре и трюки, мечтал об успехе, аплодисментах восхищенных зрителей.

В торжественный день рано утром он был уже на ногах и на вопрос удивленного опекуна пояснил: «Иду в церковь», что вызвало еще большее недоумение. Едва отойдя от дома, Анатолий опрометью бросился на Девичье поле.

По приказанию Клейста дебютант напялил грязный, засаленный клоунский костюм, неумелой рукой наложил на лицо грим.

Смотрясь в зеркало, Анатолий не в силах был налюбоваться собой. Он не узнавал себя, но именно это неузнавание вселяло необычайную радость: вот оно долгожданное перевоплощение артиста!

А уж как был счастлив, когда началось представление! Смело выбежал на помост, ловко взобрался на трапецию, начал работать. Номер его был несложен и короток, но зрители смеялись и аплодировали. Мальчик-акробат, в болтавшемся на нем клоунском костюме, невольно вызывал смех своим нелепым видом.

После недолгой передышки приходилось снова повторять все то же. Но опять слышались аплодисменты, и опять Анатолий был счастлив.

— Ты хорошо, старательно работаешь, — поощрительно отметил Отто, — на вот, выпей водки! Она снимает усталость. Я всегда ею подкрепляюсь.

— Не хочу!

— Напрасно! Все артисты пьют…

Последний аргумент показался убедительным: надо ни в чем не отставать от взрослых, настоящих циркистов.

— Ну что ж, попробую… — Анатолий поднес ко рту стопку, коснулся края губами и решительно отвел ее в сторону: в нос шибанул противный, резкий запах сивухи. — Нет, не буду!

— Ну какой же ты после этого гимнаст? Даже пить не можешь. Эх, ты… В твоем возрасте я так водку сосал, что взрослые завидовали.

Анатолий отрицательно мотнул головой и выбежал на помост. Прошло уже полдня, а он без устали крутился на трапеции и все так же ему рукоплескала толпа.

Однажды на миг ему показалось, что среди зрителей мелькнуло знакомое лицо. Неужели опекун? Балаганные развлечения никогда его не привлекали.

Едва окончился номер, как над ухом Анатолия раздался строгий голос: