Александр Таланов - Братья Дуровы

У братьев разбегались глаза. Необыкновенное обступало со всех сторон. На пестро размалеванных афишах одного балагана гигантский удав сжимал в страшном объятии светлорусую красотку, негры-людоеды поджаривали на костре европейца в клетчатых брюках с пробковым шлемом на голове. Рядом Еруслан-богатырь поражал мечом несметное число врагов.

Аляповатая вывеска другого балагана извещала, что здесь:

В этот момент на раус — помост на верху балагана, приплясывая, выскочил сам мужичок-простачок в не по росту длинной поддевке, в картузе, надвинутом на уши. Удивительной скороговоркой он застрочил:

— Без обмана: мильён слов в минуту! — рассмеялся Владимир.

— Нам бы так уметь… — вымолвил Анатолий, и трудно было решить, серьезно он это сказал или в шутку.

А на соседнем раусе появился дед с наклеенным красным носом. Мальчики остановились как вкопанные, когда он, словно к ним обратился, озорно кликнул: «Эй, сынок!» и посыпал горохом:

Столь заманчивое обещание хоть кого привлечет. Братья уплатили по пятаку за билет, вошли в балаган. Перед сценой, завешенной ситцевым занавесом, стоят наспех сколоченные скамейки, передние пониже, а задние такие высокие, что сидящие на них не достают ногами пола.

Тут же в зале идет бойкая торговля семечками, орехами. Но мальчикам не до лакомств. Жадными глазами следят они за занавесом, скрывающим столько чудес. И они начались!

Красноносый дед-зазывала выступает как жонглер. Три обыкновенные картошки мелькают в его руках, пока дед выделывает замысловатые «па» ногами.

— И мы так сможем, — замечает Анатолий.

Владимир согласно кивает головой.

Дед заменяет картофелины длинными кухонными ножами, подкидывает и ловит на лету, чтобы метко вонзить в мишень на доске.

— И так сможем… — шепчет Анатолий.

— Если подучимся! — осторожно добавляет Владимир.

Номер с кипящим самоваром вызывает одобрение братьев. Жонглер поставил его на двухаршинную подставку и водрузил все это сооружение на лоб. Затем на сцене появляется «факир, житель Индии» — здоровенный мужик в чалме из полотенца; он макает куски пакли в керосин, зажигает и берет в рот, страшно вращая глазами.

«Человек без костей» оказался почти мальчиком и таким изнуренным, что ветхое трико с блестками болтается на его худом теле. Все же братья смотрят на него с нескрываемой завистью: их сверстник уже выступает перед зрителями, считается настоящим артистом, и его называют так интересно — «человек без костей».

— А теперь, господа почтеннейшая публика! — провозглашает зазывала, — гвоздь программы: отсекновение головы живому человеку. Нервные и дамы могут не смотреть. Желающих испытать на себе отсекновение головы — прошу на сцену!

Зрители замерли. Подвергнуть себя жестокой казни желающих не находится. Наконец, после настойчивых приглашений из задних рядов выходит какой-то парень. Палач в красной рубахе уже поджидает его с топором в руках. Для доказательства остроты топора он вонзает его в колоду.

Парень переминается с ноги на ногу, сонно моргает глазами, затем покорно становится на колени и кладет голову на плаху. Палач заносит топор, охает, как мясник, рубящий мясо, и враз отрубает голову. И окровавленную поднимает для всеобщего обозрения.

Ошеломленные зрители не успевают прийти в себя, как вновь слышится голос зазывалы:

— Представление окончено! Кто желает увидеть оживление мертвеца — полезай в балаган с того конца! — Зазывала указывает на кассу, где продаются билеты на следующий сеанс.

Разумеется, эта страшная казнь — обман, ловкий трюк. Но как он делается? Хотя бы лишь ради того, чтобы постичь его секрет, уже стоит стать циркистом. Братья строят различные предположения, путаются в догадках, спорят и только еще более разжигают свое любопытство. Они не смеют еще думать, что уже недалеко то время, когда они сами будут выступать в балагане и тогда несколько раз в день им придется наблюдать «отсекновение головы» и то, как «палач» вынимает ее из ведра с клюквенным соком.