Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Ваноцца умерла 26 ноября 1518 года, прожив шестьдесят лет, четыре месяца и тринадцать дней. К концу жизни она добилась богатства и уважения, однако помнят ее прежде всего из-за связи с Александром VI и рожденными от него детьми. 4 декабря 1518 года Санудо написал из Рима: «На днях скончалась госпожа Ваноцца, она была возлюбленной папы Александра, матерью герцога Валентинуа и герцогини Феррары». Герольды прокричали о ее кончине, как того требовало ее положение: «В ту ночь, как водится, услышал я в Риме крик: “ La parte” и слова: “Знайте, что мадонна Ваноцца, мать герцога Гандийского, скончалась!”». Так как покойная являлась членом Гонфалонского братства [53] Гонфалонское братство основано в Риме в 1264 г., давало во время Страстной недели драматические представления, изображавшие страдания Христа. Эти представления были запрещены папой Павлом III в 1549 г. , на ее похороны явились знать и горожане. По свидетельству Санудо, «погребли ее торжественно, почти как кардинала… Явились папские камерарии, чего на обычных похоронах не бывает». На могильном камне высекли надпись, зафиксировавшую, что она была матерью Чезаре, Хуана (упомянут был даже Жофре) и Лукреции, имена детей даны были вместе с их громкими титулами. От могилы сохранилось лишь это надгробие, его и сейчас можно увидеть возле крыльца маленькой базилики Сан Марко, напротив величественного монумента Виктору Эммануилу. Мессы по случаю годовщины ее смерти (за них она, без сомнения, заплатила) в середине XVIII века братство отменило, устыдившись, должно быть, родства покойной с семьей Борджиа.

Забота о Ферраре и детях очень сблизила Альфонсо и Лукрецию. Беспокойство его о жене и любовь к ней были очевидны. Да и Лукреция, наблюдая за тем. как супруг ее возмужал за трудные военные годы, невольно прониклась к нему уважением и любовью, она искренне гордилась его достижениями. Приехав в Милан, он написал ей собственноручно (письмо не сохранилось), а это — редкий поступок для правителя. Лукреция поблагодарила его за то, что он известил ее о своем прибытии в Милан и «за рассказ о выполненных делах и об отъезде [во Францию]…» Очевидно, она написала ему 24-го, в день его отъезда, и пожурила за то, что он не вовремя откликнулся: «Но хотя письмо и пришло позже, мне приятно узнать о Вашем хорошем самочувствии, и задержка с ответом, как я и думала, не Ваша вина… Да благословит Вас за это Господь. Я и дети наши молимся за Вас». Она сообщила ему последние новости, вложила в конверт письмо от английского короля Генриха VIII и письмо от герцогини Милана. Она просила его как можно скорее выслать ей жеребцов. Лукреция также рассказала о последних международных событиях: приятель видел собственноручное письмо от Карла V, «Его католического Величества», адресованное королю Франции. В нем он заверял его в дружбе и просил, чтобы тот, согласно договору Нойона, отдал бы за него, вместо скончавшейся дочери Луизы, сестру ее. Шарлотту.

Лукрецию всегда держали в курсе дел Альфонсо его компаньоны, в число которых входили: ее любимый врач Лодовико Боначчьоло, Альфонсо Ариосто и секретарь Альфонсо во Франции Бонавентура Пистофило, который писал также своему коллеге в Ферраре, Обиццо да Реми. В день отъезда Альфонсо Пистофило набросал торопливую записку Обиццо, в которой сообщил, что Альфонсо и его компания в прекрасном настроении, и Лукреция тоже не горюет. Из переписки их выясняется, что Альфонсо, хотя и не такой набожный, как отец, унаследовал от него интерес к провидицам и выдающимся монахиням. Когда они остановились в Монферрато, Альфонсо дал поручение Пистофило, чтобы тот выяснил у маркизы, есть ли в этом государстве люди, отмеченные святостью, а затем передал бы Лукреции то, что сам Альфонсо узнал от таких людей. Маркиза рассказала, что несколько месяцев назад, когда умирал ее муж, она привела в дом святую женщину из Болоньи, о которой рассказывали, будто она умеет предсказывать будущее, «однако пользы от нее им не было». В Турине Альфонсо получил срочное распоряжение короля: поторопиться и приехать прежде английских послов, направлявшихся во Францию с восемьюстами лошадьми. Им собирались устроить пышный прием. Альфонсо поехал на почтовых лошадях и взял с собой несколько человек — Сор Энеа, мессера Винченцо, Альфонсо Ариосто, Чиньяно и Мона. Остальным приказал продолжить путь обычным порядком.

Лукреция очень обрадовалась благополучному прибытию Альфонсо в Париж и поблагодарила супруга за это сообщение. Чрезвычайно довольна была она приемом, который оказали мужу королевская чета, «мадама» («мадам Луиза», мать короля) и нобили. «Ваши письма доставили мне исключительное удовольствие, [новости] тронули до глубины души». — Она рассказала, что прочитала его письмо придворным, желая доставить им радость. Затем заверила его, что в Ферраре в его отсутствие дела идут хорошо и спокойно. Закончила письмо семейной новостью: у сына их Ипполито выскочила сыпь и слегка поднялась температура, однако нет ничего серьезного. Подозревала она, что и Франческо может слечь с той же болезнью, «хотя ест он хорошо и набирает вес. Все время ловлю себя на том, что хочу в привычный час принести благословить ребенка Вашему Сиятельству». У Эрколе все в порядке, с каждым днем он становится все лучше, дочь здоровая и крепенькая. «Мы все целуем Вашу руку…»