Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Подписалась она так: «Счастливая и несчастная мать, Ваноцца Борджиа».

Кроме вежливого пожелания Лукреции и ее семье доброго здоровья, письмо не содержало ничего личного, не было в нем ничего от материнской любви, и это странно, если учесть, что Лукреция была на седьмом месяце беременности (впоследствии у нее родилась дочь Леонора), а сын ее Александр постоянно болел.

Ваноццу занимали лишь махинации Паньяно, а потому она написала Лукреции еще одно жалобное письмо на ту же тему. Похоже, в Ипполито д'Эсте она нашла внимательного собеседника, тон обращенных к нему писем куда приятнее, пожалуй, его можно назвать вкрадчивым. Между июлем и октябрем 1515 года она послала ему не менее пяти писем, все по тому же вопросу. В последнем письме она благодарила Ипполито за его усилия: «Мы получили долгожданное письмо от Вашего преподобия, — писала она 14 сентября, — и благодарим за любовь и милосердие, которые Вы оказали нам в разрешении нашего дела. Никакие слова не выразят нашу благодарность. Мы молимся Создателю, чтобы он и дальше не оставлял Вас своими милостями. Прошу Вас, Ваше преподобие, если возможно, окажите давление на этого Паньяно, чтобы он наконец осознал свое место и перестал меня беспокоить. Клянусь Богом, мне стыдно, что какой-то ростовщик довел меня до такого состояния…»

Но и вмешательство Ипполито, и даже архиепископа Миланского не достигло цели. Месяц спустя Ипполито заболел, и Ваноцца ударилась в панику. Она написала ему такое же назойливое письмо, как и Лукреции.

Невозможно выразить словами, какую печаль испытываю я в связи с болезнью Вашего преподобия, и на то у меня важная причина: нет у меня на этом свете надежды ни на кого, кроме как на Вашу Светлость. Бог тому свидетель: денно и нощно молю я Его, чтобы вернул Он Вам здоровье и уберег от предательства и предателей. Скажу больше, мессер, горше всего мне то, что не в состоянии приехать и помочь Вам, как помогала покойному герцогу, а все потому, что Паоло Паньяно по-прежнему меня преследует. Больше всего угнетает то, что, кроме Вашей Светлости, некому за меня заступиться, и я прошу, ради любви Вашей к Иисусу Христу, не позвольте этому человеку разодрать меня на части…

Речь шла о 2 тысячах дукатов, которые она задолжала за два или три года. Если Ипполито не решит вопрос в ее пользу, дело, по словам Ваноццы. закончится ее разорением и позором.

Война с Паньяно продолжалась и в апреле 1517 года. Тогда она снова обратилась к Ипполито за помощью. В этот раз Паньяно, с мощной поддержкой Джанджакопо Тривульцио, маршала Франции и одного из самых знаменитых кондотьеров своего времени, пытался через высокий суд добиться от нее уплаты долга. Она же обвинила их в попытке ее убить. Под письмом к Ипполито стояла подпись: «Счастливая и несчастная». Переписка на этом закончилась.

Деньги были движущей силой в жизни Ваноццы. Несмотря на все жалобы и заверения в том, что она вот-вот разорится, эта женщина обладала значительной собственностью. Кроме красивого дома в квартале Монти, была у нее и другая недвижимость, которую она сдавала в аренду: на первом этаже одного большого здания размещались три мастерские плюс комнаты наверху. Две мастерские арендовали кожевенники, жены которых работали как прачки, а третью мастерскую снимал плотник из Флоренции. Две комнаты второго этажа занимали куртизанки, Маргарита Моле и Лактания, а третью — мадонна Монтезина, «бедная старая испанка». В другом доходном доме Ваноццы тоже разместились три мастерские: одну занимал кузнец, две другие — куртизанки. Одну из женщин, испанку, звали мадонна Лаура, другая была дешевой шлюхой, из тех, что окрестили «de la candeleta» — из-за свечи, выставленной в окне как знак ремесла. В 1483 году, когда Лукреции было три года, Ваноцца и второй ее муж, Джорджио делла Кроче, сдали в аренду «Леоне», первый постоялый двор Рима, широко известный и приносивший, без сомнения, немалый доход. Потом мать купила второй постоялый двор, «Вакка», возле Кампо деи Фьоре. Похоже, она собирала средства для своих финансовых предприятий, поскольку среди документов, хранящихся в государственном архиве Рима, есть перечень драгоценных камней, озаглавленный «Список заложенных вещей».

В последние годы жизни, подобно другим богатым римским матронам, она забеспокоилась о душе и стремилась обрести прощение за совершенные ею в жизни грехи, а потому делала щедрые пожертвования. Любимая народом и семейством Борджиа церковь Санта-Мария-дель-Пополо стала для нее главным объектом благотворительности. Она одаривала часовню, в которой были похоронены Джорджио делла Кроче и сын его Оттавиано. Мраморные украшения для своей часовни заказала она у знаменитого Андреа Бреджо. Ваноцца распорядилась поместить над аркой фамильный герб. Той же церкви она даровала и дом на площади Пиццоди-Мерло, возможно тот самый, в котором Лукреция провела свои первые годы. В 1517 году Ваноцца подарила приюту для бедных и больных женщин еще одно здание, при условии, что трижды в год будут служить мессу — одну за нее, другую за Джорджио делла Кроче и еще одну за Карло Канале (в загробной жизни она представляла себя в окружении мужчин). Тому же приюту подарила она серебряный бюст Чезаре. Бюст исчез, произошло это, должно быть, во время разграбления Рима в 1527 году.