Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Замполитом полка был Федоров — человек спокойный, уравновешенный, простой и доступный для личного состава. «Особист» полка нам тоже не мешал — не видно его было, не слышно, у каждого свое дело. Так что с начальством мне, в общем, повезло.

В то время основной причиной больших потерь среди молодых летчиков была элементарная глупость и тактическая неподготовленность командиров на уровне полков и эскадрилий. Большое число молодых бросали в бой без должной проверки их летных качеств и дополнительной боевой подготовки. Они просто не знали, на что смотреть в воздухе и как не потерять ориентировку. Но мне повезло с командирами. Когда я прибыл в эскадрилью, на аэродром Гора-Валдай, Беляев слетал со мной на проверку техники пилотирования, и только после этого я произвел несколько боевых вылетов в качестве рядового летчика.

При формировании 12-го иап командиром 2-й эскадрильи был назначен Дмитрий Федорович Петрухин [На его счету 3+2 в/п, включая аса и командира І.ДЮ 54 гауптмана Франца Экерле]. Он был высококлассным летчиком, принимал участие в финской войне, был награжден орденом Красного Знамени и золотыми часами. Проверив меня, он сказал: «Пойдешь со мной».

Таким образом, когда я пошел на свое первое боевое задание, я был хорошо натренирован и, главное, готов к бою. Помимо всего прочего, в каждом полку должно было быть два учебных истребителя — у нас в полку был Як-7У и двухместный И-16. Раз в три месяца каждый летчик должен был пройти проверку техники пилотирования, слетав в зону с вышестоящим офицером, и если тот не был удовлетворен результатами проверки, летчика отстраняли от боевых вылетов для отдыха и дополнительной подготовки в виде тренировочных полетов.

После нескольких вылетов ведомым меня допустили к ведению звена, и вскоре мне довелось участвовать в своем первом воздушном бою.

Петрухин тогда повел четверку «яков» на сопровождение пяти штурмовиков, вылетевших на поиск кораблей противника в Финском заливе, в районе о-ва Гогланд. Погода была неважная, стояла «кучевка», и командир эскадрильи парой в качестве непосредственного прикрытия шел под самой кромкой облачности, а мне, как ведущему второй пары, приказал идти выше. Во время полета я запрашивал его по радио — может, мне стоило спуститься вниз, но он отвечал отказом. В какой-то момент в облаках показался разрыв — внизу я увидел, как одиночный «мессершмитт» атаковывал самолет Петрухина, и тот стал падать, с сильным шлейфом то ли дыма, то ли пара. Вражеский истребитель вышел из атаки «горкой» и направился как раз в разрыв облаков, поскольку я сразу атаковал его сзади-сверху. Он выскочил в нескольких десятках метров прямо передо мной, мы зависли в воздухе, и мне оставалось только нажать гашетки. От моей очереди за ним потянулась белая полоса, но ему удалось скрыться в облаках. Что с ним произошло потом, не знаю — после возвращения на аэродром я не стал заявлять о воздушной победе. Любопытно, но где был ведомый Петрухина, я не видел. Сел он с нами вместе [По архивным данным, в том вылете в 10:20—11:50 принимали участие 6 Ил-2 35-го шап КБФ и 6 Як-7 12-го иап КБФ. В 11:20 в юго-восточной части острова Гогланд группа была атакована двумя Ме-109, и самолет капитана Петрухина со снижением и дымом упал в воду в районе банки Нанси. (Существует также версия, неизвестно кем пущенная в ход, о том, что его самолет был подбит зенитным огнем с Гогланда.) Вскоре после падения самолета для поисков летчика и наведения двух катеров МО вылетала пара Ла-5 3-го гиап КБФ, обнаружившая на воде только три масляных пятна и обломки самолета.

Судя по данным финской стороны, самолет Дмитрия Федоровича был сбит капитаном Олли Пухакка из З./1_е1_у 34 (шестой в финской табели о рангах, позднее — кавалер креста Маннергейма). В своем рапорте (8ДгкТ19283/103) он упомянул, что один из «яков» — очевидно, ведомый Петрухина, во время атаки висел у него в хвосте, но не сумел открыть по нему огонь. Об атаке верхней пары прикрытия Пухакка не упоминает.].

С самого начала операции по снятию блокады мы в ней активно участвовали. Утром 14-го нас очень рано подняли и отвезли на аэродром. Наземные войска должны были перейти в наступление 15 января, а еще 14-го числа нас собрали на аэродроме и сказали, что мы должны сделать все, чтобы освободить Ленинград. Мы гордились тем, что первыми откроем огонь по врагу. Валерий Поскряков [Поскряков Валерий (?) Афанасьевич (оф .9+6в/п).] получил приказ поддерживать связь с танкистами и корректировать их движение, выдавать целеуказание.