Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

— Два ордена Красной Звезды уже позже получили?

— Да, за полеты в сложных метеоусловиях и за выслугу лет.

— Командир полка часто летал?

— Нельзя сказать, что часто, но Павликов и в групповых вылетах участвовал, и полк водил.

— Как относились к потерям?

— Тяжело. Первые потери вообще очень тяжело переносились, а потом сердце просто сжимается. Но каждая потеря отражалась на нас на всех. Сильно переживали.

— Что делали с личными вещами погибших?

— А какие личные вещи? У летчиков — планшет, и пошел. Зимние костюмы были в ведении техников. У нас в эскадрилье был случай на Кубани, когда один сержант, пользуясь этим, наше обмундирование продавал. Даже парашюты воровал. Его поймали, при задержании он застрелил одного из патрульных. Его судили и расстреляли. Опять же, это единичный случай, которым был возмущен весь личный состав полка.

— Летали с орденами?

— Да, с орденами и документами. Как-то вечером я полетел на разведку. На обратном пути меня обстреляли с земли, и пуля пробила охлаждающую систему. Кое-как перетянул линию фронта и в сумерках сел в болотце. Подошли пехотинцы, отвели в комендатуру. Первый вопрос: «Документы?» Показал удостоверение. Сразу другое отношение стало. Спрашивают: «Что вам надо? Чем помочь?»

Летали в любую погоду. В мороз летали, нам зима не страшна была. Чтобы двигатель легко запускался, перед его выключением в масло добавляли бензин. Для этого был специальный тумблер подачи бензина в маслосистему. Погоняешь его минуту-полторы, а наутро он с пол-оборота запустится.

— Штурмовики приходилось сопровождать?

—Да. Это были самые сложные задания. Как-то выкручивались, маневрировали.

— Рисовали что-то на самолетах?

—Нет. Вот когда Сережка Нестеров погиб, на самолетах написали «за Сережу!». Во всех эскадрильях полка коки винтов были белые. Причем у «фоккеров» тоже были белые коки. Мы как-то с ними схватились, вышли из боя, а один у нас отстал. Спрашиваем: «Иван, где ты?» — «Пристраиваюсь». Нет его. «Где ты, в каком районе?» — «Пристраиваюсь. Вот вы, белые коки». Оказалось, что он к «фоккерам» пристраивается. Они опомнились, развернулись и по нему стрелять. Он кричит: «Аяяяяй!» Но как-то выкрутился. Прилетел домой, винт свистит — все лопасти прострелены. Вот так белые коки!

Спереди сбоку наносились крупные белые номера машин. Номера самолетов первой эскадрильи начинались с 01, второй — 20, третьей — 30. Я летал на «кобре» под номером 22. Если самолет вышел из строя и я надолго перехожу на другую машину, то номер также переносился. Ну и за сбитые самолеты рисовали звездочки: там, где номера, — спереди сбоку. Как у Покрышкина.

— Крыльевые пулеметы снимали?

— Нет. Некоторые машины к нам приходили с крыльевыми крупнокалиберными пулеметами. Крыльевые пулеметы хороши для атак наземных целей, а для воздушных целей достаточно двух крупнокалиберных и пушки. На одну гашетку я оружие не выводил.

— Действительно у «кобры» был слабый хвост? Проводились ли мероприятия в полку по его усилению?

— Да, была такая проблема. Приезжали представители ПАРМа и усиливали хвост. У нас в полку случаев скручивания хвостового оперения не было, но в других полках, я знаю, были.

— Насколько часты были случаи обрыва шатуна двигателя?

— Такие случаи были. У меня лично такого не случалось — я считаю, благодаря моему технику. Они работали грамотно, добросовестно, можно сказать, героически. После каждого полета было положено снимать масляный фильтр. Как-то вечером в феврале 44-го техник сказал, что стружка пошла, а это значит — надо менять мотор. Я расстроился: завтра я буду безлошадный — нехорошо. Утром подхожу к самолету, стоит тренога, прикрытая брезентом. Подходит техник, Вадим Адлерберг, руки распухшие, в крови, и говорит: «Товарищ командир, самолет готов. Сейчас капоты закроем, и можно облетывать». Они за ночь мотор сменили! День не спали и всю ночь работали! Я говорю: «Дима, что у тебя с руками?» Он только рукой махнул: «Сейчас мороз, надо гайку навернуть, на палец поплевал, она прилипла, навернул и оторвал. Подумаешь, кровь, — заживет».

— На «кобре» фотокинопулеметы устанавливали?

— Были фотокинопулеметы, но мы почему-то ими не пользовались. Я одно время, когда первых своих сбил, хотел ввести в практику его использование. Ведь и оборудование, и пленка, и лаборатория были, но никто этим не захотел заниматься. Я пытался пробить, но мне не удалось.