Константин Федин - Первые радости (Трилогия - 1)

По-прежнему земля источала удушающий зной, и по тонким, словно замершим в мольбе пыльным веточкам молодых деревцов видно было, как томится изнуренная природа и ждет, ждет движения, перемены. Ленивые праздничные голоса нескладно выбегали из окон - оборвавшийся смех, стук кухонного ножа, детский крик. Жара как будто обкусывала и поглощала звуки, не давая им слиться в шум.

- Все готово, пожалуйте, - сказал Цветухин.

- Мы вас очень обременяли просьбой? - неожиданно спросила Лиза.

Она повернулась спиной к окну, и ей был хорошо виден Цветухин в сверкающей своей рубашке, перетянутый широким, в ладонь, поясом с узорчатой металлической пряжкой и карманчиком для часов. Перед ней словно блеснул брелок с надписью: "Жми, Витюша, жми!", и она улыбнулась.

- Вы смеетесь? - сказал Цветухин встревоженно. - Я показался вам неискренним, да?

- Получилось, что вы не отказали нам... а можете ничего не делать. Правда?

- Вы ошибаетесь, уверяю вас! Пастухов будет гораздо полезнее в таком деле. Это - его поприще.

- Не сердитесь, - сказала Лиза, шагнув к нему, - можно вас еще попросить?

- Ну разумеется, Лиза.

- Обещайте мне сделать так, чтобы Пастухов помог Кириллу. Он вас обидел тогда, в театре. Он вел себя ужасно, ужасно. Но он совсем не такой, совсем!..

Цветухин взял ее за руку, подвел к столу и, усадив, сам сел рядом.

- Вы очень страдаете за него? - спросил он, немного нагнувшись и заглянув ей в глаза.

Она размазывала на блюдце подтаявшее мороженое. Очень ярко она увидела на миг белую ластиковую рубашку с медными пуговками по вороту, ученический, туго стянутый ремень и пряжку, в которой играл зайчик. Потом ей опять вспомнилось: "Жми, Витюша, жми!", и она посмотрела на пояс с карманчиком.

- Он ваш жених? - спросил Егор Павлович.

- Кто? - быстро отозвалась она. - Я его никогда так не называла.

Внезапно покраснев, она слегка отодвинулась от Цветухина.

- У меня совсем другой жених, - проговорила она с короткой усмешкой.

- Не может быть! Кто такой? Секрет?

- Один спортсмен.

- Спортсмен? Цирковой борец? Гимнаст? Наездник? Вы шутите!

- Почему же?

- Но это ни на что не похоже! Как его фамилия?

- Шубников.

- Шубников... - повторил Егор Павлович. - Шубников... Позвольте. Мануфактурщик?

- Да.

- Боже мой!

Он вскочил, отошел к окну, вернулся, постоял тихо около Лизы, всматриваясь в ее наклоненную голову, и спросил:

- Сватовство? Да?

Она молчала. Он опять сел рядом, теребя шевелюру и будто отвечая своим мыслям частым, обрывистым откашливанием.

- Послушайте, Лиза. Я, кажется, начинаю понимать. Довольно обыкновенная судьба девушки. Любовь к одному, замужество с другим, да? Не надо этого делать. Нельзя этого делать. Нельзя идти против себя. Это потом скажется, всю жизнь будет сказываться. Лучше сейчас взять на себя что-нибудь тяжелое, опасное, перенести какое-нибудь потрясение, но чтобы потом не ломать себя всегда, не каяться постоянно, когда уже все будет непоправимо. Вас принуждают, да?

- Не знаю, - сказала она. - Это называется как-то по-другому.

- Это называется: вам хотят добра, - верно? Почтеннейший Меркул Авдеевич заботится о счастье своего чада. Ведь так? О, - с горечью засмеялся Цветухин, - о, как я хорошо вижу вашего батюшку в роли устроителя счастья своей ненаглядной дочки! Несчастья, великого несчастья! - вскрикнул он, обеими руками схватывая руку Лизы. - Опомнитесь, милая! Этого не должно быть.

- Этого не будет, - сказала Лиза, высвобождая руку, - если вы поможете Кириллу. Помогите ему, помогите!

Она закрыла лицо, облокотившись на стол.

- Я даю слово, - ответил Цветухин приподнято и задушевно, - даю вам слово, что вместе с Пастуховым сделаю все, что в наших силах. Но и вы дайте мне слово, что не будете безрассудно коверкать свою жизнь.

Она поправила волосы и распрямилась.

- Вы говорите, нельзя идти против себя. Значит, идти против отца?

- А чем помог бы вам Кирилл? - вдруг трезво сказал Цветухин.

Он снова поднялся, молча походил по комнате, заглянул в раскрытую книгу, перелистал несколько страниц, пожал плечами.

- Кирилл еще мальчик, школьник. Вы заметили, как он ревновал вас ко мне? - засмеялся Цветухин.

Лиза опустила голову.

- Хотите, я вам скажу, кто такой Шубников? Этот избалованный купеческий дофин, этот сластена...

- Нет, нет! - сказала Лиза. - Я не знаю его и не хочу знать.

Он перевернул еще страничку.

- Вы любите стихи?

Она не ответила.

Он прочитал сочным, шелковистым голосом, откинувшись к окну: