Евгений Анисимов - Женщины на российском престоле

Так 28 января 1725 года гвардейцы впервые сыграли свою политическую роль в драме русской истории. Создавая в 1692 году гвардейские полки, Преображенский и Семеновский, Петр хотел противопоставить их стрельцам – привилегированным пехотным полкам московских государей. «Янычары!» – презрительно называл стрельцов Петр. У него были причины для ненависти. Навсегда он запомнил жуткие сцены: в 1682 году на глазах десятилетнего мальчика пьяные и разъяренные стрельцы растерзали его дядю и других близких родственников. Но не успел основатель и полковник Преображенского полка закрыть глаза, как его любимцы превратились в новых янычар.

История гвардии XVIII века противоречива. Прекрасно снаряженные, образцово вооруженные и обученные, гвардейцы всегда были гордостью и опорой русской армии. Их мужество, стойкость, самоотверженность много раз решали судьбу сражения, кампании, войны в пользу России. Не одно поколение русских людей замирало в трепетном восторге, любуясь на «однообразную красивость» гвардейских батальонов во время их торжественных маршей по Марсову полю. Но в летописи гвардии есть иная, менее героическая страница. Гвардейцы – эти красавцы, волокиты, дуэлянты, избалованные вниманием столичных дам, – составляли особую, привилегированную воинскую часть, со своими традициями, обычаями, психологией. Гвардейцы охраняли покой и безопасность двора и царской семьи. Стоя на часах в царском дворце, они видели изнанку придворной жизни. Мимо них в царские опочивальни прокрадывались фавориты. Часовые слышали сплетни и ссоры, без которых не мог жить двор. Гвардейцы не испытывали благоговейного трепета перед блеском золота и бриллиантов, иерархией чинов, торжественными церемониями, пышность которых поражала стороннего наблюдателя, – на все у них было свое особое, часто нелестное мнение.

Важнее же то, что у гвардейцев было преувеличенное представление о своей роли в жизни двора, столицы, Отечества. Между тем оказывалось, что «свирепыми янычарами» можно успешно управлять. Лестью, обещаниями и посулами, деньгами иные придворные дельцы умели направить раскаленный гвардейский поток в нужное русло, так что наши красавцы даже не подозревали, что они лишь марионетки в руках интриганов.

Впрочем, как обоюдоострый палаш, гвардия была опасна и для тех, кто вздумал бы воспользоваться ее услугами. Власть императоров и первейших вельмож нередко становилась заложницей необузданной и капризной вооруженной толпы новых янычар. Уже в январе 1725 года это понял посланник Людовика XV французский дипломат Жан-Жак Кампредон. Сразу после переворота он писал: «Решение гвардии здесь – закон». И это была истинная правда. XVIII век вошел в русскую историю как «век дворцовых переворотов», и все эти перевороты делались руками гвардейцев. А начало этому было положено глухой январской ночью 1725 года.

Кто же она – «Всемилостивейшая и Всепресветлейшая государыня императрица Екатерина Алексеевна»? Откуда она родом? «Екатерина – шведка!» – говорят одни историки. Она родилась в Швеции, в местечке Гермюнаведе, в семье квартирмейстера Эльфсборгского пехотного полка Иоганна Рабе. После смерти мужа мать Екатерины перебралась с девочкой в Ригу, к своим родственникам, и вскоре сама умерла. Екатерина попала в приют, откуда ее взял пастор Глюк – личность известная в маленьком лифляндском городке Мариенбурге (ныне Алуксне в Латвии) на дороге Псков – Рига.

Есть факты, которые могут подкрепить это мнение. В письме к Екатерине Петр, поздравляя ее с годовщиной взятия Нотебурга – Шлиссельбурга, шутливо писал, что захватом этой шведской крепости в 1702 году «русская нога в Ваших землях фут взяла», то есть сделала первый шаг. В 1725 году в разговоре с французским посланником Кампредоном Екатерина вдруг перешла на шведский язык. Она хотела, чтобы ее понял только Кампредон, долго живший в Стокгольме. И он подхватил беседу…

«Ну и что? – резонно восклицают оппоненты „шведской версии“. – Что же здесь странного? Ведь Лифляндия была шведским владением, потому и Екатерина была подданной шведского короля, этим и объясняются и шутки Петра, и знание ею шведского языка». Действительно, гораздо больше фактов говорят за то, что Екатерину звали раньше Мартой Скавронской, происходила она из латышских простолюдинов – крестьян или горожан, родилась она 5 апреля 1684 года и была окрещена в лютеранскую веру, а осиротев, в двенадцать лет попала в дом пастора Глюка. С последним согласны все спорящие, хотя никто наверняка не может сказать, как ее воспитывали и чему учили. Но ясно одно – девочка-сирота была прислугой в большом доме пастора, работала на кухне и в прачечной. В восемнадцать лет Марта была здоровой, красивой девушкой, чей добрый характер, ум и обаяние не остались без внимания местных парней.