Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь во Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII

Его сожжение не исцелило урсулинок; их истерики продолжались еще много лет после того. В результате настоятельницу монастыря мать Жанну Дезанж стали называть уже не одержимой, а «избранной и прорицательницей».

Обвинить кого-либо в колдовстве было легче легкого. Великий демонолог Анри Боге (1550—1619), бывший судьей инквизиции в графстве Бургундском, написал книгу «Рассуждение о колдунах», в которой детская доверчивость сочетается с чрезмерным рвением в искоренении колдовства. В книге содержались инструкции для судьи, занимающегося подобными вопросами. По сути, это была компиляция материалов судебных процессов, на которых председательствовал автор. Там, в частности, содержится история Луизы Майа, в которую вселились пять демонов, когда ей было восемь лет, а также подробное описание бесчинств, которые творятся на шабаше. Об атмосфере того времени вообще и инквизиционных процессов в частности можно судить по следующим будничным замечаниям:

«Судья должен избегать пыток для заключенного под стражу, поскольку они бесполезны с колдунами; однако они допустимы, даже в праздничный день.

Если обвиняемый вымазан жиром, если молва обвиняет его в колдовстве, он колдун.

Второстепенные указания на это – сбивчивость в ответах, взгляд, устремленный в землю, или бегающий.

Важное указание – рождение; например, если задержанный – сын колдуна, если он меченый, если богохульствует.

Сын может свидетельствовать против отца.

Ни один свидетель не подлежит отводу. Детей также следует выслушать.

Изменение показаний свидетеля не может быть воспринято в пользу невиновности обвиняемого, если все обвиняют его в колдовстве.

Колдунов казнят на костре: сначала их следует удушить, а затем сжечь.

Оборотней следует сжечь живьем.

Если осуждение основано на предположении и вероятности, тогда костер заменяют виселицей».

Оборотни вовсе не были сказочными персонажами; тот же Боге рассказывает историю о том, как в горах Оверни на одного охотника напал огромный волк, которому он, защищаясь, отрубил правую лапу. Волк убежал, а охотник отправился в соседний замок просить о приюте дворянина, который там жил. Тот спросил, удачной ли была охота. Охотник полез в сумку за отрубленной волчьей лапой, но, к своему удивлению, обнаружил там женскую руку с перстнем, в котором хозяин узнал перстень своей жены. У той, действительно, оказалась отрублена правая рука; она во всем созналась; муж предал ее суду, и ее сожгли. По уверениям Коллена де Планси, автора «Адского словаря», оборотни в большом количестве встречались и в Пуату.

Примечательно, что, например, в XV веке гонения на ведьм и колдунов не были столь ожесточенными. Как отмечал ученый Аристид Дей, опубликовавший в 1861 году «Историю колдовства в графстве Бургундском», «пока религиозная община была сильна, она была милосердна; ослабев, она стала суровой… она видела ересь повсюду и преследовала ее даже в области колдовства. Впрочем, именно под влиянием самых уважаемых властей все уверовали в колдунов».

В протоколах, ведшихся во время бесчисленных судебных процессов, сказано, что шабаши не оставляют никаких зримых следов на земле. Однако было одно исключение. Во время суда над Гильеметтой Жобар в 1607 году, сожженной в Доле по обвинению в колдовстве, два свидетеля заявили, что видели в лесу на снегу круг, к которому не вели никакие следы, но внутри которого находились многочисленные следы людей, детей и животных, на полпальца вдавленные в снег (хотя свидетели проваливались по пояс), а также желтой мочи, и пресловутый Боге не сомневался, что в этом круге происходил шабаш, а его участников доставил туда дьявол…

Итак, доказательств обычно не предъявляли никаких. Более того, ни одного из участников «шабашей» не удалось застичь на месте преступления. Впрочем, никому и в голову бы не пришло это сделать или подстеречь дьявольское сборище. С другой стороны, нередко встречались «галлюцинирующие колдуны», как их называет Дей. Многие задержанные обоего пола похвалялись тем, что могут отправиться на шабаш, если им позволят натереться различными веществами, покрытыми жиром. К таким веществам относились мак, аконит, болиголов, белена, а главное – дурман, «транспортное средство» шабаша. Это растение тогда распространилось по всей Франции, заполоняя пепелища и развалины замков. В народе его прозвали колдовской травой и яблоком дьявола. Ни один судья не задумался, был ли полет на шабаш реальным или только мнимым, всего лишь ошущением полета под действием наркотических средств, хотя это должно было бы стать первым движением души разумного человека.