Виктор Устинов - Великая Армия, поверженная изменой и предательством [К итогам участия России в 1-й мировой войне]

Просьба генерала Жоффра долго обсуждалась в штабах Северного и Западного фронтов, так как генералы Куропаткин и Эверт старались изобрести такой способ боевых действий, чтобы поменьше сделать и побольше получить наград и почестей от царя и союзников. Царь, как всегда, был не у дел и ни во что не вникал и лишь давал одобрение принимаемых штабом во главе с Алексеевым решений. Но и сам Алексеев был не самостоятельной фигурой в Ставке. Здесь находилось все руководство царского двора во главе с министром графом Фредериксом, который первым знакомился со всеми обращениями и просьбами союзников, и им же вырабатывалась общая канва поведения русского командования, согласованная с безропотным царем. Алексеев ничего не предпринимал без согласия царя, в противном случае его самостоятельность была бы расценена дворцовой камарильей как выпад против императора и узурпация его прав; генерал в этом случае быстро был бы отставлен от должности, что, конечно, не входило в его расчеты.

В конечном итоге было решено помочь союзникам проведением войсковой операции силами 2-й армии Западного фронта в направлении на Свенцяны. У 2-й армии была печальная слава. В августе 1914 года она потерпела жестокое поражение в Восточной Пруссии; в том же году — под Варшавой и Лодзью. В боевой истории армии не было ни одной победы. Ею командовал Владимир Смирнов, пожилой и немощный генерал, который, узнав о предстоящей операции, заболел, или ему посоветовали заболеть, и его обязанности стал исполнять командующий соседней 4-й армией генерал Александр Рагоза, не знавший задачи вверенной ему новой армии и не представлявший себе размеров и ответственности возлагаемых на него задач. От управления наступлением 2-й армии устранились командующий Западным фронтом Эверт и сам Рагоза, переложив все боевые задачи в руки «импровизированных командующих группами» [337] Н. Е. Подорожный. Нарочская операция в марте 1916 г. на Русском фронте мировой войны. М.,1938, с. 163. . В этой операции командир корпуса генерал Сирелиус, не скрывая своих намерений, преступно бездействовал, давая возможность немцам снимать с его фронта части для переброски их в угрожаемые места [338] Там же, с. 106. . Операция длилась 10 дней, пока генерал Алексеев 29 марта своей директивой «временно приостановил выполнение операции… до улучшения местных условий» [339] Там же, с. 149. .

Вместо возможного разгрома противника русская 2-я армия понесла тяжелое, не вызываемое обстановкой поражение. Бездарные царские генералы, не желавшие одерживать победу над немцами, в очередной раз принесли в жертву жизнь простых русских солдат и офицеров. В Нарочской операции бесцельно погибло 78 тыс. человек [340] Отечественная история. XX век. М., 1997, с. 156. , и не меньшее число получили ранения и увечья. И этой жертвой Ставка прикрыла свою работу по оказанию помощи союзникам.

В отзывах об этой операции немцы не употребляют похвальных слов [341] Рейхархив, т. X., с. 432–436. . «…Сила удара русского наступления весьма быстро ослабела вследствие хищнического истребления людского материала» [342] Х. Риттер. Критика мировой войны. П-д., 1923, с. 140. . Да и был ли смысл хвалиться этой победой, которая пришла к немцам благодаря измене генерала Сирелиуса, русского немца, изменившего присяге и переметнувшегося на службу другому императору.

Докладывая Николаю II о необходимости остановить Нарочскую операцию из-за громадных потерь, особенно в 5-м корпусе, Алексеев услышал от царя:

«— Ну, что значит, „громадны“, Михаил Васильевич?

— Около пятидесяти процентов, Ваше Величество, и, что особенно тяжело, в том числе масса достойных офицеров.

— Э-э-э, Михаил Васильевич, такие ли еще погибали, обойдемся с другими, еще хватит.

— Ваше Величество, прикажите все-таки поддержать корпус и сообщить телеграфом выражение вашей искренней скорби?

— Дайте, пожалуй, только не надо „искренней“, а просто „скорби“.

— Слушаю-с…» [343] Отечественная история. XX век. М., 1997, с. 147.

Какие бы ни были печальные события на фронте, император никогда не терял выдержки и спокойствия, словно все эти беды и несчастья его не касались. Генералы в Ставке, наблюдая за повседневной жизнью царя, которая была похожа на жизнь случайно приехавшего венценосца посмотреть на войну и на людей, ни в чем никому не мешая, справедливо считали, что руководство боевыми действиями было ему не по плечу и не по знаниям. «…Безответственное и беспечальное житие… должно было бы отвечать и внутреннему складу последнего русского монарха» [344] Данилов Ю. Н. Мои воспоминания об императоре Николае II и великом князе Михаиле Александровиче. Архив русской революции, т. XIX. Берлин, 1928, с. 213–214. .