Виктор Устинов - Великая Армия, поверженная изменой и предательством [К итогам участия России в 1-й мировой войне]

Планы сторон на 1916 год. — Верденская операция немцев на Западе и Нарочская операция русских на Востоке. — Брусиловский прорыв — образец организации наступления в Первой мировой войне. — Вмешательство императрицы Александры Федоровны и Распутина в дела армии

При разработке плана на военную кампанию 1916 года Антанта учла опыт войны и, чтобы лучше использовать над противником превосходство в силах и средствах, решила лучше координировать свои действия. 6–9 декабря 1915 года в Шантильи состоялось совещание союзников с участием командования Франции, Великобритании, Бельгии и Италии и представителей от России и Японии, где был выработан план одновременного общего наступления, которое не могло начаться раньше лета. На случай упреждения армиями Центральных держав предусматривалось активной оборой измотать наступающего противника и затем перейти в наступление, чтобы не дать разбить себя поодиночке.

Русской армии предстояло начать наступление в середине июня, чтобы отвлечь на себя внимание и резервы германского командования. 1 июля удар по противнику на реке Сомма должны были нанести англо-французские войска.

Грозным и самым опасным противником для Германии становилась Великобритания, продолжавшая настойчиво и целеустремленно наращивать свои военные силы на материке и не уступавшая ни пяди своих позиций в деле окончательного разгрома германских морских и сухопутных сил. Всякие попытки кайзера Вильгельма II или принца Пруссии Генриха завязать хоть какие-то сношения с английским королевским домом или правительством Англии только усиливали неприязнь правящих кругов Британии ко всем немцам вообще. Словно непроницаемая стена разделила две династии и два народа, и в Лондоне не собирались прощать прусским воинственным кругам их неблагоразумную попытку разрушить тот мир англичан, который они утверждали веками своей неуемной энергией и предпринимательством ее великих и простых людей. Во всю силу заработала английская промышленность, снабжая свою армию самыми новейшими образцами вооружения. Уже в декабре 1915 года из 70 английских дивизий во Франции находилось 34, к апрелю 1916 года британская армия во Франции должна была увеличиться до 47 дивизий, а концу года до 54 [326] Д. В. Вержховский, В. Ф. Ляхов. Первая мировая война 1914–1918 гг. М., 1964, с. 154. .

В Германии имели сведения о возрастающей силе английской и французских армий, и в Главной квартире высшего политического и военного руководства шли размышления и споры над перспективами вооруженной борьбы. И здесь сразу начались трения между набиравшими силу генералами Людендорфом и Гинденбургом, с одной стороны, и Генеральным штабом, возглавляемым генералом Фалькенгайном. Первые настаивали на продолжении активных операций против русской армии, чтобы сломить ее силу и заставить царское правительство принять условия сепаратного мира.

Продолжать активные действия против России Фалькенгайн считал бесцельным делом. В декабре 1915 года он докладывал кайзеру Вильгельму II, что возможности наступления на Украину недостаточны, что удар на Петроград не сулит решительного успеха, а движение на Москву ведет «в область безбрежного» [327] Героическое прошлое русского народа. М., 1946, с. 136. . Ни для одного из этих предприятий немцы не располагали достаточными силами. Был сделан вывод, что Россия как объект для наступления исключается. Считая Англию своим главным противником, малоуязвимым на островах, в Главной квартире германской армии было решено в 1916 году нанести главный удар против Франции. Кайзер Вильгельм II и Фалькенгайн считали, что, если удастся нанести поражение Франции, то «лучший меч будет выбит из рук Англии» [328] Там же, с. 136–137. . Здесь, на западе, должны были произойти главные события, от исхода которых зависела участь Германии и ее будущее. Оно определялось не в России, с силой которой Берлин перестал считаться, как и с ее политикой, в которой германские правящие круги через верных людей в окружении русского царя по-прежнему имели свое решающее влияние. А когда этим высшим сановникам удалось склонить Николая II назначить в начале года немца Бориса Штюрмера председателем Совета министров, то все сомнения относительно главных целей войны исчезли сами собой. В Германии были убеждены, что с Россией как серьезным противником покончено и что сепаратный мир вскоре будет подписан. Известный депутат рейхстага Эрцбергер не скрывал истинных настроений в высших берлинских кругах: «Для этой цели специально было поручено Штюрмеру руководить делами» [329] Германия и Антанта. М-П., 1923, с. 150. .