Валерий Сойфер - Власть и наука

"Достоинство этой брошюры состоит в том, что она представляет собой простой и правдивый рассказ о тех глубинных процессах великого трудового подъема, которые составляют внутреннюю пружину социалистического соревнования" (101).

Но с этим "простым и правдивым рассказом" случился большой конфуз. В брошюре оказалось много фактических ошибок и намеренных искажений. Один из подзаголовков назывался "Фабрика в Зарядье". Начинала этот раздел Елена Микулина неторопливо, эпически:

"Фабрика в "Зарядье". Вернее это не фабрика, а комбинат. Здесь и прядильная, и ткацкая, и красильная. Жили до сих пор на фабрике тихо, спокойно…" (102).

Но царило это спокойствие лишь до поры, пока не надумали начать соцсоревнование. Зарождающееся дело повело к нервозности, взвинченности — искали внутренние резервы, причины отставания. Инициатива якобы шла от директора, но за живое задела многих и на низах. Вот как Микулина описывала собрание, на котором обсуждали соревнование:

"Долго говорил директор, отчего так вышло… Кончил он свою речь, выпрямился и руку свою поднял, — вытянул в зал и говорит:

— Должны мы все это изжить и за полгода подтянуться в том, чего не выполнили, и постараться дать ситец дешевле…

Все захлопали ему, а ткачихи до того в азарт вошли — кричат: правильно, правильно.

Петрова как вышла, платок поправила и начала резать.

— Я все знаю. Директор правильно сказал… Кто виноват, что у нас грязь, плевки на полу?

— Станки стояли, а мы разговаривали…

— И потом я предлагаю вызвать нашему ткацкому отделу — прядильный. Ну-ка, давайте возьмемся, бабочки.

Ну, тут уж в зале поднялся невозможный шум. Кричат кто во что горазд. А поуспокоились немножко и начали высказываться.

От прядилок говорила Бардина.

— Что же, бабочки, Петрова правду сказала. Много у нас… брака происходит" (103).

Когда брошюра вышла в свет, и её прочли, в том числе и те, о делах кого Микулина живописала, пошел ропот. Дело дошло до разбирательства в Иваново-Вознесенском обкоме партии, пошли письма во всесоюзную "Рабочую газету". Корреспондент Руссова привела факты о том, что на фабрике в Зарядье, описанной в брошюре, вовсе нет прядильни, о соревновании рабочих которой так красочно повествовала Микулина, что одна из героинь книжки Микулиной — прядильщица Бардина — попросту вымышленный персонаж, что идеальные порядки, якобы введенные на фабрике соревнующимися рабочими, есть плод фантазии завравшегося в "угоду интересам дела" автора.

Всё это поставило Сталина в неудобное положение. Ему пришлось давать ответ, который он адресовал секретарю областного бюро ЦК ВКП(б) по Иваново-Вознесенской области Колотилову, а также члену Польского бюро при ЦК ВКП(б) и редактору "Рабочей газеты" Феликсу Кону. В письме к ним, опубликованном 9 июля 1929 года, он предпочел целиком и полностью взять нужного ему автора под защиту. Сталин писал:

"Я допускаю, что прядилки Бардиной нет в природе и в Зарядье нет прядильной. Допускаю также, что зарядьевская фабрика "убирается еженедельно". Можно признать, что т. Микулина, может быть, будучи введенная в заблуждение кем-то из рассказчиков, допустила ряд грубых неточностей, и это, конечно, нехорошо и непростительно. Но разве в этом дело?" (104).

Во-первых, он говорит, что "брошюра т. Микулиной, конечно, не является научным произведением". Во-вторых, Сталин полагает, что если бы брошюре не было предпослано его, Сталина, предисловие, то, может быть, на эти ошибки и не обратил бы никто никакого внимания, и между строк явственно читалось, что, мол, с других в подобных ситуациях "стружку не снимают".

"Не вина т. Микулиной, если мое предисловие создало слишком преувеличенное мнение об ее, по сути дела очень скромной, брошюрке", -

уговаривает Сталин (105).

Наконец, он категорически возражает против предложения Колотилова и Кона снять тираж с продажи, как это многократно делалось с книгами авторов, в чем-либо не потрафивших властям. Он даже полагает, что фактом изъятия книги из продажи можно "наказать читателей":

"Изымать из продажи можно лишь произведения не советского направления, произведения антипартийные, антипролетарские. Ничего антипартийного и антисоветского в брошюре т. Микулиной нет" (106).

То, что Микулина опошлила и дискредитировала идею соревнования, — этого Сталин не только не замечает, но и замечать не собирается. Только так и можно понять его слова о партийном и советском характере и духе этой книги. И чтобы была ясна его позиция, он даже выговаривает в строгом тоне автору критической заметки товарищу Руссовой, взявшейся за разбор труда, лично одобренного товарищем Сталиным. Действия товарища критика кажутся Сталину совершенно непростительными, а потому: