Для понимания особенностей взаимоотношения между королевской династией, придворными, епископами и монашескими общинами сперва рассмотрим случай Ниварда Реймсского.
История его семьи дает возможность понять, как короли опирались на отдаленных родственников, которые в то же время занимали важные позиции в церковной иерархии. Этот епископ в течение долгого времени был частью ближнего круга короля (“aula regis”), одновременно являясь родственником по женской линии (“cognatus”) короля Хильдериха II, второго сына Хлодвига II {192} . Его брат — знатный человек (“vir illuster, regis optimatus”) Гундеберт, имя которого можно найти среди подписавших грамоту дарения в пользу монастыря Сен-Дени {193} . Пример Ниварда показывает, что в середине VII в. многие обладавшие властью люди стали все больше уделять внимания основанию монастырей. В 662 г. Берхарий, о котором мы мало что знаем, попросил Ниварда позволить ему основать монастырь в местечке Отвийе (“Hautvilliers”) на землях, принадлежащих епископу {194} . Монастырь построили, и значение обители хорошо подтверждает ее дальнейшая история, потому что в пожилом возрасте Нивард удалился от дел именно туда {195} . Таким образом, ясно, что знатные люди, родственники Меровингов, занимавшие важное положение в светской и церковной иерархии Меровингских королевств, во второй половине VII в. стали основывать монастыри, которые были не просто обителями для людей, заинтересованных в аскетическом образе жизни, но и «нервными центрами» власти.
Не все жития говорят об основании монастырей, но одно особенно важно для понимания представлений о власти, характерных для авторов этих сочинений. «Страсти Леодегара», епископа г. Отен, повествуют о драматических событиях жизни прелата, подвизавшегося в третьей четверти VII в. Он оказался вовлечен в события 673–675 гг.: отдельные магнаты попытались сместить короля Нейстрии Теодериха и майордома Эброина, поставив вместо него государя Австразии Хильдериха, поддержкой которому был бы Леодегар и его брат Варин, граф королевского дворца. В «Страстях», кроме описываемых событий, рассказывается о росте значимости этого прелата и о недовольстве, вызванном указанным процессом со стороны городского патрициата и светских магнатов Бургундии, а также майордома Нейстрии Эброина {196} .
Однако не только данными пассажами интересно жизнеописание. Оно позволяет реконструировать представления о королевской власти, характерные для авторов сочинений подобного рода в VII в., а также понять, как подобные идеи менялись с течением времени, когда меровингская Галлия постепенно трансформировалась в Галлию каролингскую. Данное жизнеописание сохранилось в трех версиях (названных издателем Б. Крушем, соответственно, А, В, С), и по крайней мере одна из них (А) была составлена сразу после описываемых событии и содержала взгляд, отражающий реалии третьей четверти VII в. Другие же версии относятся к середине VIII и к IX в. {197} Позиция автора, создавшего «Житие» в третьей четверти VII в., зафиксировала следы противоречий между Леодегаром и поддерживавшей его знатью, и другой группой светских магнатов, опиравшихся на майордома Эброина {198} . При описании событий после смерти короля Хильдериха в 673 г. автор показывает, что для светской аристократии, обладавшей претензиями на власть, контроль над королевским двором Нейстрии был крайне важен, а потому в их действиях нельзя найти ни малейшей частицы регионального сепаратизма, приписываемого отдельными исследователями {199} . Однако последующие редакции (B, С) сгладили драматизм этих событий и сделали упор на чудесах, происходивших после смерти Леодегара {200} . Политическая ангажированность автора жития, который еще мог лично знать епископа Леодегара, и его интерес к тому, во что оказался вовлечен иерарх, говорит о следующем: в VII в. между историями и агиографическими сочинениями еще не существовало жесткой границы, появившейся позднее. Данное наблюдение позволяет подметить интересную тенденцию в агиографических сочинениях: с ходом времени и с распространением реформ церкви и монашеской жизни, предпринятыми в правление Пипина III и Карла Великого, их авторов все меньше интересовала вовлеченность героя в политические события, в то время как его чудодейственные способности выходили на первый план. Необходимо помнить о данной особенности, когда будем исследовать жития, в которых вопрос об опоре королей и епископов на монастыри поднимается уже более детально, т.к. многие из них сохранились в поздних редакциях.
Читать дальше