Евгений Наконечный - «Шоа» во Львове

Известно, что гитлеровские правители Германии, как только пришли к власти, начали геноцид евреев. Их сразу же лишили гражданских прав. «Хрустальная ночь» 9-10 ноября 1938 года стала началом организованных властью погромов, убийств и заключений в концлагеря. Особенно жестоким стало массовое истребление еврейского населения в оккупированных Германией странах Восточной Европы. Механизм фабрики смерти, организованной гитлеровским государством, Е. Наконечный показал на примере Львова.

В центре внимания дом на улице Клепаровской, 5, около перекрестка этой улицы с Городоцкой и Яновской (теперь Шевченко). Многие с ностальгией вспоминают родное село, где проведены детские годы. Для Евгения Наконечного — родным является небольшой дом, которых во Львове было наибольшее количество. Все, кто там проживал, знали один другого, особенно дружили дети, которые росли в одном дворе. Книга начинается с посвящения памяти соседей будущего историка, его одногодков, их родителей и родственников. Первой названа Ида Штарк, которая побудила Евгения описать после войны трагедию львовского еврейства, второй — Ася Валах, убийство которой стало первой личной трагедией для будущего автора, третьим — его ближайший друг детских лет Йосале Валах. А дальше еще девятнадцать типичных имен и фамилий. Об одних из них написано в книге сравнительно подробно, о других совсем мало, но все они — люди со своими чертами, со своими ежедневными заботами, планами, надеждами. Всех их поглотил огонь Катастрофы, все стали почти одновременно — во второй половине 1942 и второй половине 1943 г. — жертвами геноцида. Вместе с ними погибло около 6 миллионов евреев, только во Львове — свыше 170 тысяч мужчин, женщин и детей, как коренных львовян (таких было большинство), так и беглецов из других городов и тех, кого гитлеровцы привезли во львовское гетто из других местечек. То, что львовский историк описывает Катастрофу сквозь призму индивидуальных судеб, придает его рассказу человеческого измерения, помогает ощутить, в каких кошмарных условиях прожили несчастные жертвы геноцида свои последние месяцы перед лицом неминуемой смерти.

Катастрофа, как в Израиле называют на иврите «Шоа», является основной темой книги, она доминирует во всех главах. В то же время, — и это совершенно естественно, — трагические события периода войны освещаются на фоне зарисовок повседневной жизни оккупированного города. Цепкая память подростка спасла от забытия много подробностей, не зафиксированных в документах и иных воспоминаниях. Вполне закономерно, что повествование начинается с первых дней Второй мировой войны. Присоединение Львова к УССР подавляющее большинство поляков считало оккупацией, с другой стороны определенная часть украинцев и много евреев восприняли Красную Армию как освободительницу из-под польской оккупации. Однако и те, кто вначале приветствовал новую власть, вскоре разочаровался. Е. Наконечный вспоминает, что массовые аресты и депортации, а спустя и расстрелы, открыли эпоху московского террора, издевательства над достоинством людей. Гитлеровская пропаганда приложила очень много усилий, чтобы приписать именно евреям ужасные убийства во львовских тюрьмах, совершенные энкаведистами накануне отступления Красной Армии из города. Невзирая на это, не удался план спровоцировать массовые погромы и уничтожить евреев руками местного населения. Погромы в начале июля были ограниченными и устроили их деклассированные элементы, которых львовяне называли «люмпенами», «накипью». Соотношение среди них поляков и украинцев было приблизительно таким, как соотношение украинского и польского населения в городе, значит, в этой социальной группе подавляющее большинство было польскоговорящим. [29] Известный львовский юрист Мавриций Аллерганд записал в те дни в своем дневнике разговор с бывшим судьей апелляционного суда, которого он называет «Вл. В.». На слова последнего, что погром «совершили польские отбросы», Аллерганд по сути не возразил, а только сказал, что украинцы, которые, мол, «имели власть и влияние, ничего не сделали, чтобы предотвратить погромы» (Allerhand M., Allerhand L. Zapiski z tamtego świata. Kraków 2003, s.38). Разумеется, что в то время власть принадлежала немцам, провозглашение Украинского государства тут ничего не изменило. Е.Наконечный напоминает, что именно львовская «накипь» несет ответственность и за погром евреев Львова, который был 22 ноября 1918 года, как только украинские военные были вытеснены польской армией со Львова. К этому можно еще добавить, что в погромной акции, как установила официальная комиссия, деятельное участие принимали также военные. Современный вроцлавский украинофобский журнал «Semper fidelis» трактует погром как продолжение боев, «поскольку много евреев воевало на стороне украинцев». [30] Rogalski M. Listopad we Lwowie 86 lat temu // Semper fidelis, 2004, 6(83), s.35–37 На самом деле, как хорошо известно, во время польско-украинской войны 1918–1919 годов еврейское население провозгласило нейтралитет и именно за это ему отомстили погромщики.