События же не заставили себя долго ждать. В 03.07 Константиновский пост СНиС (СНиС — служба наблюдения и связи; в отличие от службы ВНОС осуществляла контроль над прибрежными водами) ГБ донес оперативному дежурному штаба ЧФ, что он слышит шум моторов самолетов в воздухе. Почти сразу вслед за этим на командный пункт позвонил начальник ПВО флота полковник Жилин.
— Открывать ли огонь по неизвестным самолетам? — спросил он.
Сам принять такое решение дежурный не имел права. Он продублировал вопрос начальнику штаба.
— Доложите командующему, — ответил И. Д. Елисеев.
Н. Т. Рыбалко доложил Октябрьскому. В голове последнего в этот момент, должно быть, пролетела тысяча противоречивых мыслей. А если это провокация и он поддастся на нее? А если это война и он не примет необходимых мер? И в том, и в другом случае командующий не сохранил бы не только свой пост, но и голову! Риск был слишком велик.
— Есть ли наши самолеты в воздухе? — немного подумав, спросил командующий флотом.
— Наших самолетов нет, — ответил дежурный.
— Имейте в виду, если в воздухе есть хоть один наш самолет, вы завтра будете расстреляны.
— Товарищ командующий, как быть с открытием огня?
— Действуйте по инструкции, — отрезал Октябрьский и положил трубку. Но инструкций за последние месяцы было столько, что ими можно было оклеить стены штаба, причем многие из них противоречили друг другу. Естественно, такой ответ не мог удовлетворить дежурного, и он вновь обратился к стоявшему рядом с ним начальнику штаба флота И. Д. Елисееву:
— Что ответить полковнику Жилину?
— Передайте приказание открыть огонь, — решительно сказал И. Д. Елисеев.
— Открыть огонь! — скомандовал Н. Т. Рыбалко начальнику ПВО.
Но и полковник Жилин хорошо понимал весь риск, связанный с этим.
— Имейте в виду, вы несете полную ответственность за это приказание. Я записываю его в журнал боевых действий, — ответил он, вместо того чтобы произнести короткое «Есть!».
— Записывайте куда хотите, но открывайте огонь по самолетам! — уже почти кричал, начиная нервничать, Рыбалко.
Тем временем Не-111 группы II/KG 4 подходили к Севастополю на небольшой высоте. Точное число самолетов, вылетевших к городу в ту ночь, неизвестно, по данным ПВО, от пяти до девяти, но нужно учесть, что часть бомбардировщиков из-за затемнения цели вообще не нашла. Представляется, что в этом вылете было задействовано никак не меньше эскадрильи, а может, и вся группа. Ее задачей было не бомбардировка кораблей, что казалось командованию ЧФ наиболее вероятным, а минирование выхода из Северной бухты. Причем в качестве боевой нагрузки использовались не беспарашютные мины ВМ-1000, а парашютные LMB. Парашюты демаскировали минную постановку, но на это и делалась ставка — русские испугаются, что гавань заминирована, и не станут пытаться выводить свои корабли в море. Как мы увидим впоследствии, отчасти этот план удался, но в ту ночь у пилотов люфтваффе в небе над Севастополем все прошло далеко не так гладко, как они ожидали. Внезапно вспыхнули прожектора, яркие лучи стали шарить по небу. Заговорили зенитные орудия батарей и кораблей. Должно быть, этот свет осветил затемненную бухту и помог части экипажей сориентироваться в обстановке. Другие, попав в лучи прожекторов, поторопились сбросить свой груз, где придется. В 04.12 оперативный дежурный получил сообщение, что один из самолетов сбит 59-й отдельной железнодорожной зенитной батареей и упал у берега. В 04.13 над Севастополем начал дежурить истребительный барраж (5-я эскадрилья 32-го иап под командованием капитана И. С. Любимова на И-16), но к тому времени налет уже фактически закончился.
На аэродромах перехватчиков события развивались примерно так. Вспоминает заместитель командира 1–й эскадрильи 8-го иап К. Д. Денисов: «В ночь на 22 июня, сменившись с боевого дежурства, разморенный, выжатый как лимон (и это при полном-то бездействии!), добрел до палатки и, едва расстегнув комбинезон, свалился на кровать. Казалось, только закрыл глаза, как грозное «Тревога!» подняло меня с постели. Через считаные минуты оказался на самолетной стоянке. Здесь уже были комэск и комиссар эскадрильи старший политрук В. М. Моралин. Вскоре собрался и весь личный состав.
— Первому и второму звеньям, — приказал Демченко (командир эскадрильи. — М. М.), — во главе со мною, высота две тысячи, третьему и четвертому звеньям во главе со старшим лейтенантом Денисовым, высота три тысячи, следовать в зону номер один, имея задачу: не допустить пролета самолетов-нарушителей, предположительно немецких, со стороны моря в глубь Крыма. Взлет — по готовности.
Читать дальше