Владимир Янин - Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода

Если это так, то куница окажется равной 12,2 обжи (1000 X 82 = 12,2), т. е. вступает в иррациональное отношение с обжой. Возможно поэтому высказать предположение, не являются ли 1000 обеж выражением объема конфискованной земли, а 82 кунницы – показателем ее доходности? Ведь в общий объем владений входило и какое-то небольшое количество бездоходных обеж, которые пахались на себя причтом и посельскими. В таком случае можно догадываться, что в действительности куница приравнивалась 12 обжам (12 X 82 = 984 обжи). Естественно, такое предположение нуждается в проверке.

Приложим, однако, эти наблюдения к данным по волости Буице. Если куница равна 12,2 обжи, то указанные в них 15,25 куниц должны соответствовать 186 обжам (12,2 X 15,25 = 186). Если она равна 12 обжам, то же количество куниц приравняется 183 обжам (12 X 15,25 = 183). И та и другая цифра заметно отличается от 205 обеж, обозначенных в старом письме как общий объем волости, и от числа живущих в момент старого письма обеж. А это число было равно 176 (29 обеж тогда были запустевшими). Мы видим, что доход с волости Буице был фиксированным, поскольку он не соответствует реальному числу доходных обеж, на которые он, вероятно, раскладывался по мере изменения их числа при запустении деревень и дворов или же, напротив, после появления починков и расширения пашни.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания на исключительную близость обеих выведенных цифр (186 и 183) числу дворов.

По старому письму в волости Буец было 186 дворов, но из них три на погосте (владельческий, попа и пономаря) – бездоходные [456]. Не имеем ли мы дело с реликтовым исчислением доходности владения, основанным на принципе подворного обложения? И не возникает ли обжа из первоначальной окладной единицы «двор»? Заметим, что обжу, кроме писцовых книг, знает только летопись под 1478 г. и что в это время она обладала признаками нововведения, поскольку новгородцам пришлось разъяснять Ивану III ее сущность, когда он «велел их вспросити: «что их соха?». И они сказали: «три обжы соха; а обжа один человек на одной лошади орет; а кто на 3-х лошадех и сам третей орет, ино то соха»» [457].

Посмотрим теперь, что изменилось в волости Буице к 1495 г. «И по новому писму деревень к погосту и с пустыми 113 да починок…». В промежуток между старым и новым письмом прибавился только один пока еще бездоходный починок, так как и по старому письму деревень также было 113 (96 живущих, 10 больших пустых и 7 однодворных пустых). Практически не изменилось и число дворов: «а дворов в них: 5 дворов боярских, а людей их 4 дворы, да попов двор, да сторожов, а христианских дворов 174… да пустых дворов 10…». По старому письму считалось 186 живущих дворов, по новому – 185. Обеж по старому письму было 205, однако 29 из них, как уже отмечено, пустовали (21 в больших деревнях и 8 в однодворных); следовательно, живущих было 176 [458]. По новому письму считается 174 с третью обжи, но из них «Микифор с братьею пашет на собя 3 обжы… да поп со сторожом пашет на себя обжу… а с 15 обеж дохода нет, пусты, да с трети». Общее число бездоходных обеж равно, таким образом, 19 с третью, а доходных – 155, почему и «дохода с полутораста и с 5 обеж денгами восемь рублев Ноугородцкая и 6 гривен», не считая натуральных доходов. Кроме того, по новому письму ключничий доход деньгами исчисляется в 9 гривен с денгою [459].

Допуская сохранение фиксированной суммы дохода и в 1495 г., мы получаем возможность признать равенство 122 грошей и новгородской полтины старого дохода с 8 рублями и 6 гривнами плюс 9 гривен с денгой (т. е. с 8 рублями 15 гривнами 1 денгой) нового дохода. Последняя сумма равна 1939 денгам, а за вычетом полтины (108 денег) – 1831 новгородской денге. Простейшее деление устанавливает, что в одном гроше содержалось ровно 15 новгородских денег. Если выразить эту сумму в серебре, она окажется равной 11,77 г.

Монет такого веса никогда не существовало, поэтому очевидно, что под «грошами» писцовой книги понимается «копа грошей» – наиболее употребительная в денежном счете Литвы XV в. счетная единица, которая соответствовала 60 монетам. Если это так, то монета должна быть равна 0,196 г серебра (11,77 г: 60 = 0,196 г). Проверим это предположение.

В первой четверти XV в. в Литве и Белоруссии чеканились монеты в 0,397 г, т. е. ровно вдвое тяжелее, нежели подсчитанная величина, однако они имели пробу 0,497, т. е. ровно вдвое меньшую, чем у новгородской денги. Следовательно, реальное содержание серебра в литовской монете этого периода равнялось 0,196 г [460].

Но величина 0,196 г серебра – это не только реальное выражение литовской монеты, это и четверть новгородской денги, чеканившейся после 1420 г., это и вес реальной монеты Новгорода – «четверетцы», выпускавшейся в XV в., это и величина «почки». Под 1447 г. летопись сообщает: «начаша переливати старый денги, а новый ковати в ту же меру, на 4 почки таковых же…». [461]