Андрей Буровский - Пётр Первый - проклятый император

Но вообще–то Пётр издал указ о единонаследии… По этому указу все имущество каждого дворянина должно было переходить старшему сыну. Главную, самую ценную собственность дворян составляли земельные владения, но передаваться старшему сыну должно было вообще все: и движимое имущество, и недвижимое. Остальные дети помещика назывались почему–то кадетами и не получали ничего.

Но эти «кадеты» избавлялись от обязательной службы! Они не имели права купить поместья, пока не прослужат семь лет… Но могли–то ведь и не служить! «Кадеты» могли свободно избирать себе род занятий ― торговлю, науку и искусство, ремесло и службу в других государствах. А государство не должно было иметь к ним никаких претензий и не принуждать служить.

Иногда говорят, что Пётр перенес на русскую почву законы майората ― то есть неделимых поместий, которые не должны были продаваться и переходить в чужие руки. Но майорат, во–первых, включал только земельные владения, поместья! Сэр Генри Баскервиль должен был получить землю, но его дядюшка, если вы помните «Собаку Баскервилей», завещал крупные суммы и своим слугам, и друзьям и имел на это полное право по тогдашним британским законам.

Во–вторых, майорат вовсе не обязательно получал старший сын. Владелец майората мог распорядиться им по своему усмотрению, завещая и старшему, и младшему, и среднему сыну. Он не должен был майората продавать. Если владелец умирал без завещания, майорат переходил к ближайшему родственнику по праву старшинства.

Так что поместья не стали майоратом при Петре, они стали чем–то совершенно иным: какой–то «вечнообязанной», по словам Ключевского, собственностью ― то есть собственностью, которая делает старшего в роду вечно обязанным служить.

Этот указ находился в вопиющем противоречии с российской культурной традицией. Можно спорить, хорошие ли это традиции, «правильные» ли и полезно ли их исполнять. Может быть, обычай майората и впрямь имеет преимущества. Но эти традиции существовали, и люди жили именно в них. Счастливчик, получавший все наследство, сам чувствовал себя узурпатором и пытался хоть чем–то да поделиться. Все обделенные считали свое положение самой черной несправедливостью.

Посошков подробно описывает, как дробят до мельчайших долей наследство, доходят до уголовщины, «словно указа не существовало».

Пётр и сам сделал ряд оговорок, с помощью новых указов оговаривая, как надо применять его указ от 23 марта 1714 года. 15 апреля 1716 года он оговорил, что вдове должна выделяться четвертая доля состояния ― «до времени быть по сему». Но таких «временных мер» становилось все больше и больше. Уже после смерти Петра, 28 мая 1725 года, его вдова и наследница издала указ, означавший фактическое отступление от решений Петра.

Как и во многих других случаях, попытка навязать россиянам жизнь по чужим и чуждым правилам не привела решительно ни к чему. Зря были потрачены огромные усилия, средства и время. Зря множество людей испытывали неудобства и страдания.

Куда удачнее было решение ввести знаменитую Та бель о рангах. Наверное, это очередное «Петра творенье» оказалось жизнеспособным как раз потому, что соответствовало духу русского московитского общества: его неискоренимому служебному духу.

Была, конечно, и другая тенденция ― аристократическая тенденция определять «годность» дворянина по его частному положению. Ведь и военная коллегия предлагала Петру определять знатность дворянина по числу дворов, то есть по богатству. Примерно таким образом, по количеству земли и крепостных, определялся тогда ранг дворянина в большинстве европейских стран: средневековый принцип знатности рода, принадлежности к числу известных «со старины» родов сменялся буржуазным принципом богатства.

Характерен ответ, данный военной коллегии убежденным государственником Петром: «знатное дворянство по годности считать». Не «годность» по «знатности», как это было в Московии XVII века и по всей Европе в Средневековье. Не годность по богатству, как становилось по всей Европе. А знатность по годности для службы.

И в допетровской Московской Руси носились идеи упорядочить служебные чины, отделить военную службу от гражданской. Но, конечно же, в исполнении Петра идея Табели о рангах приняла особенные формы.

Во–первых, тут–то очень пригодился его скрупулезный характер, умение и желание разрабатывать всё до мельчайших деталей.

Всего предусматривалось 14 рангов для всех государственных чиновников. Вводилось четыре колонки чинов: чины гражданские, военные, военно–морские, придворные. Во всех колонках чины каждого ранга приравнивались друг к другу. Скажем, лейтенант в морской службе, титулярный советник в гражданской и штабс–капитан в военной были чинами IX класса, с одинаковым жалованьем и одинаковым положением. Точно так же тайный советник в штатской службе, генерал–лейтенант в военной, вице–адмирал в военно–морской и штальмейстер в придворной были чинами III класса, тоже с равным жалованьем и равными привилегиями.