Андрей Буровский - Пётр Первый - проклятый император

Кем надо быть, чтобы, не имея серьезной разведки, не зная всех обстоятельств, ввязаться в такую авантюру?! Вроде бы только что так же действовал Карл XII, пойдя с малыми силами на Украину и Московию…

Во всяком случае, Пётр поверил, и в июне 1711 года московитское войско вступило в Молдавию. Разумеется, он сразу же обнаружил самые печальные вещи: что местность незнакомая и непривычная, в июне уже очень жарко, а воды мало. Что господарь Кантемир с 5000 вооруженных людей — единственная помощь православных, а турецкая армия и не думает разбегаться или бунтовать.

Армия великого везира Баталджи–паши (118 тысяч солдат, 440 орудий) быстро соединилась с 70–тысячной армией крымского хана Девлет–Гирея. Эти мощные силы быстро лишили русскую армию стратегической инициативы и всякой возможности наступать. Все попытки атаковать и вообще продвигаться турецкая армия гасила. Можно было запереться в укрепленном лагере (опыт был со времен Прешбурга). Попытки взять этот лагерь московиты успешно отбили, потеряв 3 тысячи своих и погубив 8 тысяч турецких солдат.

Но и сидеть в осажденном лагере не было таким уж веселым занятием — не было воды, не хватало продовольствия и боеприпасов. 9 июля московитскую армию блокировали турки, а 12 июля московиты уже подписали мирный договор…

Потому что Пётр до такой степени перепугался, что послал Петра Шафирова в лагерь турок с приказом: получить мир любой ценой. Любой… Даже ценой отказа от всей Прибалтики, кроме Петербурга, а если этого мало — отдать шведам и Псков. Сохранилась записка Петра Шафирову:

«Стафь с ними на фее, кроме шклафства (то есть кроме рабства. — А. Б.)»

(Война с Турцией 1711 г. Прутская операция//Сб. документов под ред. Мышлаевского А.З., СПб., 1898)

Вот тут–то у турок и шведов открывалась полная возможность и впрямь покончить с Московией, надолго отогнать её прочь от балтийского побережья… но только турки не захотели сделать такого роскошного подарка Карлу. Карл умолял визиря дать ему 30 тысяч солдат, и к вечеру он приведет к визирю царя Петра с веревкой на шее… Исключить такой возможности нельзя, но турки добивались своих целей, и только своих. К тому же визирю гораздо приятнее было положить в карман богатые подарки московитов, чем дать Карлу армию.

По Прутскому мирному договору турки выпускали Петра и его армию и с ним — союзных молдаван во главе с Кантемиром. А за это Московия срывала все свои крепости на Черном море, в том числе такие большие, как Таганрог и Каменный Затон, отдавала Турции Азов, обязалась не вмешиваться в дела Польши и не держать флота на Черном море, а корабли, построенные под Воронежем и с таким трудом выведенные из Дона, сжечь. Кроме того, Московия теряла право держать свое постоянное посольство в Стамбуле — неслыханное унижение! Позже, в 1713 году, прибавилось еще одно требование — отступиться от Правобережной (Западной) Украины.

В общем, возникает вопрос — если Пётр подписал ТАКОЙ мир, что мешало туркам так и не выпускать его из мышеловки? Раздавить блокированную армию, привести Петра с веревкой на шее в Стамбул, и там он такое подпишет… Но в том–то и дело, что турецкая армия после штурма, в котором легли почти трое турецких солдат за жизнь московитского одного, вовсе не рвалась продолжать войну. Балтаджи Мехмет–паша подписал договор, крайне выгодный его стране, не желая губить своих людей. Логика, хорошо понятная цивилизованному человеку.

В Прутском походе погибло 27 285 человек; из них только 4800 — в боевых действиях. Остальные пали жертвами болезней, жажды и голода. А кроме того, в Прутском походе похоронены были все достижения, оплаченные кровью десятков тысяч людей, — по выходу Московии к Черному морю.

Согласимся с оценкой действий Петра:

«…он имел несчастье, вместо того чтобы сконцентрировать все усилия на заключении мира со Швецией, ввязаться в хаос сложных дипломатических интриг, которые требовали тонкого политического чутья, изощренной дипломатии и финансовых средств, которых ему не хватало»

Что касается дипломатических интриг… Пётр вел их,

«разбрасывая своих племянниц по глухим уголкам германского мира… Пётр втягивался в придворные дрязги и мелкие династические интересы огромной феодальной паутины… германские отношения перевернули всю внешнюю политику Петра, сделали его друзей врагами, не сделав врагов друзьями, и он опять начал бросаться из стороны в сторону, едва был не запутан в замысел служившего шведскому королю голштинца Герна… хотевшего помирить Швецию с Россией, чтобы они низвергли ганноверского курфюрста с английского престола и восстановили Стюартов… Когда эта фантастическая затея вскрылась, Пётр поехал во Францию, чтобы навязать свою дочь Елизавету в невесты малолетнему Людовику XV и этим матримониальным пособием найти союзницу в своей постоянной противнице… Так главная задача… разменялась на мекленбургские, саксонские и датские пустяки, продлившие томительную 9–летнюю войну еще на 12 лет»