Фрэнсис Гарт - Кларенс (Трилогия - 3)

Она ошеломленно провела тонкой рукой по лбу.

- Понимаю, - пробормотала она. Потом, в новом приступе возбуждения, воскликнула:

- Глупец! Никто бы тебя не тронул. Неужели ты думаешь, что Ли* стал бы заниматься тобой, когда у него была такая добыча, как командир дивизии? Нет! Выдвижение резервов было уловкой, чтобы выманить дивизию к тебе на помощь, в то время как наша главная колонна прорвет центр. Что вы на меня уставились, Кларенс Брант? Вы хороший юрист и, говорят, лихой вояка. Я никогда не считала вас трусом, даже в минуты вашей нерешительности. Но вы сражаетесь с людьми, которые изучали искусство войны и стратегию еще тогда, когда вы были мальчишкой, затерявшимся в прерии.

_______________

* Командующий армией южан.

Она остановилась, закрыла глаза и потом усталым голосом добавила:

- Так было вчера, а сегодня - кто знает? Все ведь могло измениться. Наш резерв все-таки может вас атаковать. Вот почему я час назад задержалась, чтобы написать вам записку, - я думала, что ухожу отсюда навсегда. Да, это сделала я, - продолжала она утомленно, но все же настойчиво. - Знайте же, все было готово для моего побега. Друзья ждали меня за вашей линией. Они отвлекли бы на себя внимание вашего пикета. Но я замешкалась, когда увидела, что вы вернулись в дом, задержалась, чтобы написать вам эту записку. И вот опоздала!

Брант был настолько поглощен меняющимся выражением ее лица, загоревшимися глазами, ее познаниями, достойными настоящего воина, ее знанием военной терминологии - всем новым, что в ней обнаружилось, что почти не заметил последних чисто женских слов.

Теперь ему казалось, что на него смотрит с подушки уже не Диана его юношеских грез, а сама Афина Паллада.

Только теперь, когда в ней не осталось почти ничего женского, он полностью поверил тому, в чем раньше сомневался: ее беззаветной преданности делу конфедератов. И в самых пылких мечтаниях он никогда не уподоблял ее Жанне д'Арк, а между тем такое вдохновенное и страстное лицо можно было встретить только на поле боя. Он с трудом вернулся к действительности.

- Спасибо, что вы хотели меня предостеречь, - сказал он несколько мягче, но без нежности, - и, видит бог, я жалею, что вам не удалось бежать. Но ваше предупреждение излишне: резервы южан уже подошли, они двинулись по второму сигналу из окна и отклонились, чтобы напасть на левый фланг нашей дивизии, а меня оставили в покое. А их военная хитрость заставить моего командира пойти мне на помощь - тоже не удалась бы: я ее разгадал и сам послал генералу сообщение, что в помощи не нуждаюсь.

Это была правда, в этом и заключалась единственная цель записки, отправленной с мисс Фолкнер. Он не стал бы говорить жене о своем самопожертвовании, если бы не странное, все еще тяготевшее над ним влияние этой женщины; он чувствовал потребность утвердить свое превосходство перед ней. Она пристально посмотрела на него.

- И ваше сообщение взялась передать мисс Фолкнер? - медленно сказала она. - Не отрицайте! Никто, кроме нее, не мог бы пройти через наш кордон, а для прохода через ваш вы дали ей пропуск. Я должна была бы догадаться! Так вот кого они послали мне в союзницы!

Бранта на мгновение задело это противопоставление двух женщин, но он ограничился тем, что заметил:

- Не забывайте, я не знал, что шпионка - вы, а мисс Фолкнер, я думаю, не подозревала, что вы моя жена.

- Откуда ей знать? - ответила она со злостью. - Меня знают только под девичьей фамилией Бенем. Да! Вы можете вывести меня отсюда и расстрелять под этим именем, не боясь скомпрометировать себя. Никто не узнает, что шпионка конфедератов приходится женой генералу северян! Как видите, я и это предусмотрела!

- Вы все предусмотрели, - медленно сказал Брант, - и отдали себя во власть - не скажу мою, но любого человека в этом лагере, который вас знает или хотя бы услышит, что вы говорите. Хорошо, давайте объяснимся начистоту. Я не знаю, каких жертв требует от вас преданность делу конфедератов, но я знаю, чего долг требует от меня. Так слушайте! Я сделаю все, что могу, чтобы защитить вас и дать вам возможность уйти отсюда. Но если это не удастся, то говорю вам честно: я застрелю вас и застрелюсь сам.

Она понимала, что он не шутит. Но глаза ее внезапно засветились новым светом. Она опять откинула волосы и приподнялась на подушке, чтобы лучше видеть его смуглое решительное лицо.

- Никто, кроме нас, не должен подвергаться опасности, - продолжал он спокойно, - поэтому я сам, переодевшись, проведу вас через кордон. Мы вместе пойдем на риск, пойдем под пули, которые, может быть, избавят нас от дальнейших хлопот. Все выяснится через час или два. А до тех пор при вашем болезненном состоянии никто не будет вас беспокоить. Мулатка, чье обличье вы иногда принимали, может быть, до сих пор еще в этом доме. Я пришлю ее к вам. Полагаю, что вы можете ей довериться: вам придется еще раз сыграть ее роль и бежать в ее платье, а она займет ваше место в этой комнате в качестве моей пленницы.