Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

Инцидент был исчерпан — образцово–показательного разбора полетов не случилось. Однако командующего все–таки вынудили поехать в Москву. 29 октября 1923 года он присутствовал на заседании Партколлегии ЦКК, где слушался его «вопрос». Доклад, в котором были изложены обвинения М. Тухачевского в «попойках, кутежах, разлагающем влиянии на подчиненных», делал Я. Петерс, член Партколлегии ЦКК и коллегии ОГПУ. Это означало фактически передачу «дела Тухачевского» в распоряжение ОГПУ.

Гусарствующему комфронта вынесли «строгий выговор за некоммунистические поступки»30.

Поведение Тухачевского, надо заметить, мало отличалось от образа жизни других представителей советской партийно–государственной элиты. И этот образ жизни вызывал негодование тех, для кого, как декларировали большевики, делалась революция. Вот лишь одно из множества возмущенных свидетельств — письмо рабочего А. Власова Ленину:

«Дорогой Владимир Ильич, хоть ты и очень чуток, но смотри не ошибись, не будет ли слишком поздно, когда услышим голос организованного пролетариата. Ведь если раздастся этот голос, то это будет голос свинца и железа. Я всю старую войну и всю гражданскую был на фронте, командовал батальоном и полком, имею очень много товарищей как на фронте, так и в Москве, мне, как рабочему, масса верит и я, как кровно заинтересованный (а не как интеллигент) в сохранении завоеваний Революции, говорю: Да, будет поздно, ибо в сердце у каждого сознательного товарища фронтовика, привыкшего на фронте к почти полному равенству, отвыкшего от холопства, разврата и роскоши, чем окружают себя наши самые лучшие партийные товарищи, кипит ненависть негодование, когда он, раненый, бредет с одного конца города в другой, в то время как жены Склянских, Бурдуковых, Каменевых, Стекловых, Аванесовых, Таратути и прочей ниже и выше стоящей «коммунистической» публики едут на дачи в трехаршинных, с перьями райских птиц, шляпах, едут в разные «Архангельские», «Тарасовки» и прочие, отнятые рабочим классом у буржуазии особняки и дворцы, и мимо которых этим же рабочим не дают пройти, уж не говоря о пользовании»31.

Так что Тухачевский, если и выделялся из элиты, то только тем, что имение занял «свое» — родовое…

Доносы и разбирательства продолжались и не могли не раздражать Тухачевского.

«Хорошо известно, — вспоминал сотрудник Политуправления Западного военного округа И. Телятников, — какая нездоровая об становка создалась вокруг Тухачевского в начале 1924 г., незадолго до назначения его помощником начальника Штаба РККА. Поползли грязные сплетни. Исходили они, как мне казалось, от начальника Политуправления В. Н. Касаткина, человека властолюбивого и, безусловно, склонного к интригам. Неблаговидную роль играл в этом и секретарь партийной организации Васильев. Его стараниями в склочное дело было вовлечено почти все партийное бюро. В результате Тухачевский выехал к новому месту службы с очень нелестной характеристикой»32.

В ней говорилось о «неправильном отношении» М. Тухачевского «к коммунистам, подчиненным и даже об аморальном поведении»33. Примечателен в связи с этим штрих

в воспоминаниях И. Телятникова:

«На заседании партбюро, когда обсуждалась эта характеристика, Михаил Николаевич держался с завидной выдержкой и достоинством.

Но у меня создалось впечатление, что защищать себя он не умеет»34.

1 ноября 1923 года Л. Троцкий предложил Политбюро ЦК обсудить предложенную им «схему командующих фронтами, начальников штабов и командармов»35. 12 ноября 1923 года после обсуждения на Оргбюро ЦК и утверждения на Политбюро ЦК приказом РВС СССР помощником командующего Западным фронтом был назначен И. П. Уборевич. Тухачевский в это время находился вне Смоленска, он был направлен в Германию в качестве «офицера связи между РККА и рейхсвером». Уборевич фактически превратился в командующего Западным фронтом. (8 апреля 1924 года официально был назначен новый командующий уже не фронтом, а Западным военным округом А. И. Корк.36) Тухачевский с поста командующего фронтом был официально смещен 26 марта 1924 года37. Приказ о назначении его на должность помощника начальника Штаба РККА датирован 1 апреля 1924 года. Новая должность с невнятными полномочиями и статусом для Тухачевского была почти оскорбительной.

Он получил пост существенно ниже прежнего.

Кроме того, он, привыкший к «буче, боевой, кипучей», стал административно–штабным функционером, не имея к этому ни склонности, ни профессиональных навыков.