М. Дитерихс - Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II

Отказавшись после 28 февраля от дальнейшего «революционного творчества», Временному Думскому Исполнительному Комитету, естественно, необходимо было, чтобы Верховная власть перешла к нему эволюционным порядком. А для этого необходимо было прежде всего добровольное отречение от Престола Государя Императора Николая Александровича. Учитывая вышеприведенные существенные опасения, вдохновителям решений Временного Комитета, кроме использования обмана, пришлось стать на путь хитрости: надо было удалить Государя из Ставки, не дать Ему соединиться с Императрицей Александрой Федоровной и инсценировать отчужденность от Царя «всея земли». При наличии такой обстановки, пользуясь мягкостью и слабостью воли Царя, они могли рассчитывать добиться успеха и, вырвав у Него добровольное отречение от Престола, сделать первый шаг по пути к утверждению эволюционным порядком Верховной власти за собою. Но эволюционный путь ставил революционных руководителей в фальшивое положение как по отношению к революционному движению, так и по отношению к прежнему режиму, который их революция ломала; в сущности, они вынуждены были в этом случае идти хитростью на соглашательство с Царской властью, как вынуждены были прибегнуть к тому же и с революционной властью народа.

Всех этих данных, характеризующих природу, нравственное содержание и «свободу духа и творчества» революционной организации инспираторов из членов Государственной думы, решивших продолжать неудачно начатое дело революции, вопреки выяснившихся неблагоприятных для них обстоятельств, приходится касаться только потому, что сущность этих элементов, имея слишком тесное отношение как к трагедии династии Романовых, так и к последовавшей агонии последнего из Державных Вождей этой династии, устанавливает внутреннюю связь между этими двумя историческими обстоятельствами. События 27-28 февраля слишком ясно указали на несостоятельность идеологии русских бояр-западников для культивировки ее на национальной, бытовой и духовной почве народа русского «всея земли». Конечно, не этой только выявившейся несостоятельностью исчерпываются все корни трагедии последней династии и все причины, приведшие к революции 1917 года, но преступное увлечение западничеством, отчужденность от своего исторического, ослепление «образцовыми» теориями и формами «народу нашему чуждыми и воле его непригожими», привели к раздроблению интеллигентных сил страны в тот момент, когда сказалась необходимость противостать, с должной национальной энергией и государственным единением, страшному напору действительно опасного и сильного противника культурно-христианского мира, его исконного врага, социалистически-антихристового легиона сплоченных сынов «религии Лжи» .

Тем паче невозможно было создать хитроумным эволюционным порядком необходимую для борьбы силу, и Исполнительный Думский Комитет, лишь затягивая кризис, неизбежно пошел к своей катастрофе. Шаткою же эволюционною тактикою своего правления он вместе с тем создал томительную и тяжелую агонию для Царской Семьи и повел Ее последовательными этапами к кошмарной развязке в Ипатьевском доме 17 июля 1918 года. Страшная полуторагодовая агония и ужасный ее конец были столь же неизбежны в истории России и связанной с ней истории трагедии династии Романовых, как неизбежно было вообще падение в бездну «всея земли», отказавшейся, хотя и временно, от своей нравственно-религиозной идеологии.

Граф Витте в своих записках об истории возникновения известного указа 12 декабря 1904 года, вспоминая одну из своих бесед с Императором Николаем II, пишет: «Во время этого разговора зашла речь о земских соборах. Я высказал убеждение, что земские соборы - это такая почтенная старина, которая при нынешнем положении не применима; состав России, ее отношения к другим странам и степень ее самосознания и образования и вообще идеи XX и XVI века совсем иные». Графа Витте считали образованнейшим русским интеллигентом и выдающимся государственным деятелем своего времени, когда ему было поручено руководительство правительством в труднейший и опаснейший момент государственного перелома в истории русского народа. Теперь, когда в его записках открывается действительная физиономия и содержание этого вершителя судеб России, делается как-то жутко даже за прошлое. В своем ответе Государю о земских соборах, граф Витте оказался и плохим русским историком, и плохим русским националистом, и плохим знатоком русского народа, и достаточно посредственным русским мудрецом, но, безусловно, сильным, самомнительным и увлеченным русским боярином-западником.