Владимир Абаринов - Катынский лабиринт

ШТАМЕР . Тогда вы знаете, где находятся эти массовые могилы?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Как же я мог знать, где находились эти катынские могилы, когда я после оккупации, конечно, бывать там не мог. (…)

ШТАМЕР . Таким образом, вы не знаете о том, что в Катынском лесу находился санаторий или дом отдыха ГПУ?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Знаю прекрасно. Это всем жителям Смоленска было известно.

ШТАМЕР . Тогда вы знаете, какой дом я имею в виду в своем вопросе?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Я лично в этом доме никогда не бывал. В этот дом, вообще говоря, имели доступ семьи служащих НКВД, а остальным людям вообще не было надобности и возможности в этот дом ходить.

ШТАМЕР . То есть дом был закрыт для посторонних?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Не дом был закрыт для посторонних, а вообще говоря, какой же посторонний пойдет туда, где для него место отдыха не предназначено . [161]

ШТАМЕР . Жив ли русский свидетель, который вам рассказал об этом дележе польскими офицерами? Жив ли он еще?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Господин защитник подразумевает бургомистра Меньшагина, очевидно? Так я понимаю этот вопрос?

ШТАМЕР . Ранее, когда вы читали, я не успевал следить за вашими показаниями. Как звали бургомистра — Меньшагин? Он еще жив?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Меньшагин ушел вместе с германскими войсками при отступлении, а я, конечно, остался, и судьба Меньшагина мне не известна.

ШТАМЕР . Можете ли вы назвать какого-нибудь свидетеля, который бы присутствовал при этих расстрелах или наблюдал за ними? (…)

БАЗИЛЕВСКИЙ . Нет, такою лица, которое видело непосредственно, я не могу назвать».

Кредит Базилевского, и без того невысокий, был окончательно подорван вопросом Штамера, был ли он репрессирован за сотрудничество с немцами. Базилевский был вынужден ответить: «Нет, не был».

« ШТАМЕР. Вы находитесь сейчас на свободе?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Не только нахожусь на свободе, а, как докладывал, являюсь профессором и в настоящее время двух высших учебных заведений.

ШТАМЕР . То есть вы снова служите и пользуетесь уважением?

БАЗИЛЕВСКИЙ . Да».

Следующим свидетелем обвинения был профессор судебной медицины Софийскою университета Марко Марков. Эта фигура в высшей степени любопытна, и вот почему. За полтора года до Нюрнберга Марков предстал перед болгарским судом в качестве обвиняемого по статье 2-й «Декрета-закона о народном суде над виновниками вовлечения Болгарии в мировую войну против союзных народов и за злодеяния, связанные с ними». Вместе с ним на скамье подсудимых находились еще пять человек, обвинявшихся по той же статье того же закона, а именно: судмедэксперт Георгий Михайлов, три духовных лица (бывший начальник культурно-просветительского отдела Святейшего Синода архимандрит Иосиф Диков, бывший главный редактор «Церковного вестника» архимандрит Стефан Николов, бывший ректор Софийской духовной семинарии архимандрит Николай Кожухаров) и бывший директор Национальной пропаганды Борис Коцев. Маркову вменялось в вину участие в международной экспертизе катынских захоронений. Михайлову же — участие в аналогичной экспертизе в Виннице; остальные побывали в Виннице в качестве представителей общественности и впоследствии включились в соответствующую пропагандистскую кампанию. Так вот: самое поразительное, что Марков и Михайлов были болгарским судом оправданы, а священнослужители и директор Национальной пропаганды осуждены. Полагаю, налицо явная сделка, к тому же лично Марков исследовал один-единственный труп. Напомню также, что против вызова защитой другою эксперта международной комиссии, профессора Франсуа Навиля, советское обвинение резко возражало. А ведь профессор Навиль — единственный в составе комиссии» представитель нейтральной страны.

Материалы софийского процесса интересны еще и тем, что судьи пришли к выводу о полной идентичности катынских и винницких захоронений. Как сказано в одном из документов, «Винница является копией Катыни». И далее: «…авторы убийств в Катыни и Виннице исходили из одной и той же среды. Об этом свидетельствует один и тот же способ убийств — выстрел в затылок, один и тот же способ зарытия трупов и способ маскировки кладбища — насаждение деревцев».