Владимир Чуринов - Лабиринт верности [СИ]

Книга о житии и бытии волею судеб агента Альянса убийц Реймунда Стурга в тяжкую и занимательную годину начала 8 века от основания Алмарской Империи.

Красная луна, облаченная саваном рваных облаков, кровавыми пятнами темнеющих на фоне звездного неба, наблюдала за миром смертных. Алчно, жестоко, азартно, насмешливо.

Взор ночного светила, свежей раной алевшего в высоких небесах, изукрасил мирный пляж, раскинувшийся далеко внизу, цветами поля боя. Туман пороховым дымом наползал из низин, смело отвоевывая себе право до утра. Сизым хозяином стелился над твердой землей. И низкими волнами, что нестройными рядами накатывались на плоские камни природных береговых бастионов.

Серый песок пляжа обратился в ночной тьме вязким обсидианом, злокозненным омутом острых песчинок, из которых черепами давно прошедших сражений выступали обглоданные морем валуны.

По пляжу бежал человек. Тяжело дыша, спотыкаясь, все больше увязая подкованными ботфортами в мягкой ловушке под ногами. Бежать ему было сложно, неудобно, а главное стыдно.

Стыдно и чертовски обидно убегать, дрожа всем телом, падая, то ли от сешки, то ли от страха, то и дело оглядываясь назад, с ужасом замечая приближающегося преследователя.

Особенно когда тебя зовут Эдгар Канатоходец. И ты с одним кортиком выходишь против троих хорошо вооруженных головорезов, и остаешься победителем, разве что с парой царапин. А Канатоходцем тебя прозвали, ибо ты всегда ходишь по краю, на грани закона, на грани риска, на грани смерти. И всегда выживаешь. Когда в таверне тебя ждут верные друзья и восторженные шлюхи, а в сундуке недвусмысленно бряцает золото — верный спутник удачи, посылающей победы.

Но он бежал. А красный диск в небесах смеялся над беглецом хищным оскалом кратеров. Он бежал, а волны черной, маслянистой жижей, чуть подкрашенные небесной охрой, накатывали на берег, предвещая беду. Он бежал, и ботфорты, украшенные стальными набойками, тянули к земле, путал ноги расшитый золотом кафтан, сбивал шаг кутласс на богатой портупее, сползала на лицо головная повязка и даже красные шаровары каждый миг становились тяжелее, от песка или от усталости.

Его преследователь был далеко позади. И красный месяц будто улыбался, взирая на высокую, мощную фигуру посреди пепельной трясины пляжа. Но улыбался иначе. Ободряюще. Как равному.

Преследователю, чей тяжелый шаг был размерен и скор, не мешали ни шинель из плотной кожи, ни сапоги с бронзовыми носами, ни два тяжелых палаша на бедрах. Он шел легко, свободно, песок не держал того, чьей дичью сегодня стал знаменитый пират. Туман не студил горло, ночная тьма не сбивала с пути. Потому ли он шел так легко, что не расходовал силы на бег, или от того, что рассчитывал каждый шаг, по-особому ставя ногу на серый кварцевый покров. Или же это был демон, явившийся за душой грешника, и оттого эта ночь, плоть от плоти ада, лишь помогала ему.

Канатоходец не знал. Он знал, что негодяй, маячивший черной башней за спиной, был очень скор. Хоть и нарочито нерасторопен. Эдгар помнил, помнил все.

Это произошло не более получаса назад. Старая таверна, переулок, покрытые слизью покатые камни. Звездное небо проглядывает сквозь щель меж щербатых крыш. Мертвая крыса у сапога. Рука сжимается на деревянной рукоятке оружия. Первый пистолет.

О, как же быстр этот здоровяк. Неожиданно. Почти фатально. Брошенная умелой рукой шляпа с высокой тульей сбивает выстрел. Пуля еще чиркает по мостовой, пугает кошку, лежавшую на куче отбросов. Рука в грубой краге уже выхватывает второй пистолет — Эдгар тоже быстр. Быстрее восьмерых из десяти.

Но его противник тут один. Он делает шаг. Даже не глядя на курок, успевает уйти с линии огня. Пуля попадает в фонарь, на соседней улице. Вспышка. Пламя. Масло разливается по мостовой, по стене, пляшет, будто погребальный костер…