Семен Резник - Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

В той литературе, которую игнорирует Солженицын, теме воинской повинности евреев после отмены рекрутчины, посвящено немало страниц; они дают противоречивую картину. С одной стороны, они показывают, что процент евреев, не являвшихся по призыву, заметно превышал средний процент по стране (уклонялись!). С другой же стороны, в пересчете на численность населения, евреев в армии служило больше, чем неевреев. Последнее подтверждает и Солженицын. Он даже сокрушается, что «евреи [были] поставлены в невыгодное положение и сравнительно с магометанами [которые вообще были освобождены от воинской повинности], и с общей массой населения» (стр. 152). Но того, что в приводимых им данных заключено явное противоречие, он не видит. Между тем, в неуважаемой им литературе это противоречие не только отмечено, но и объяснено. Реальный процент служивших в армии представителей разных религиозно-этнических групп населения определялся прямым путем: по отношению служивших к общей численности населения данной группы, согласно переписям. А «уклонявшимися» считались те, кто по повестке не явился на призывные пункты. Однако с начала 1880-х годов — в ответ на погромы — началась массовая эмиграция евреев из России, и выехавшие заграницу продолжали числиться в списках подлежащих призыву; по повесткам они, естественно, явиться не могли, обогащая статистику «уклонявшихся». Еще большую несуразицу вызывало то, что евреи, опутанные многочисленными специальными законами и постановлениями о правожительстве (именно так — одним словом — употреблялось это страшное понятие в еврейской среде), во многих случаях постоянно были «приписаны» к одной общине, временно — к другой, а реально жили в третьей. И нередко призывались на службу во всех трех местах. Явившись на призывный пункт в одном месте, такой еврей числился «уклонившимся» в двух других, радуя сердца «статистиков» типа А. С. Шмакова.

Вот, о чем говорит литература. Ну, а что было в жизни? Уклонялись ли некоторые евреи от воинской повинности в конце XIX — начале XX века? Вероятно, да. Превышал ли процент уклонявшихся евреев средний процент по стране? Скорее всего, превышал, — особенно если учитывать, что воинская служба по-прежнему была несовместима с соблюдением религиозных еврейских традиций, а для большинства евреев невозможность соблюдать эти традиции в полном объеме была равносильна самой тяжелой нравственной пытке. Служили ли они в войсках с таким же рвением, как их православные сослуживцы? По-видимому, не всегда. Но почему?

Ответа на этот вопрос у Солженицына не найти, несмотря на множество выписок из Еврейских Энциклопедий. Автору известен ответ Лескова, но он его не устраивает, и в книге о нем не упомянуто. Между тем, Лесков, приведя примеры того, как доблестно евреи сражались в армиях многих стран, писал: «Мы думаем, что не иным чем оказался бы еврей и в России на стороне патриотизма русского, если бы последний в своих крайних проявлениях не страдал иногда тою обидною нетерпимостью, которая, с одной стороны, оскорбительна для всякого иноплеменного подданного, а с другой — совершенно бесполезна и даже вредна в государстве.

До чего доходит подобная бестактность, видно из того, что когда недавно один из еврейских органов, выходящих в России, попробовал было представить ряд очерков, свидетельствующих о мужестве и верности долгу воинской чести русских солдат из евреев в русских войнах, то это встречено было насмешками…

Трудно и служить такой стране, которая, призывая евреев к служению, уже вперед предрешает, что их служение бесполезно, а заслуги и самая смерть еврея на военном поле не стоят даже доброго слова. Не обидно ли, что когда русскому солдату напоминают пословицу, что „только плохой солдат не надеется быть генералом“, то рядом с ним стоящему в строю солдату-еврею прибавляют: „а ты, брат, жид, — до тебя это не касается“. [54] Производство евреев в офицеры было запрещено законом. И затем, после такого военного красноречия, ведут рядом в огонь битвы обнадеженного русского и обезнадеженного еврея…

Не знаешь, чему больше удивляться: этой бестактности или этой несправедливости, каких не позволят себе люди негде, кроме как в России». [55] Лесков. Ук. соч., стр. 244–245.

Вот об этом и следовало бы подумать Александру Солженицыну при обработке темы воинской повинности евреев в царской России. Книга его много бы выиграла, если бы он цитировал Н. С. Лескова, а не А. С. Шмакова.